Шёл по городу волшебник

Алексей Палыч не понял, продолжает ли Лжедмитриевна какой-то свой эксперимент, или ей на самом деле захотелось выяснить смысл танцевального обряда, но тракторист был ему симпатичен, и он решил вмешаться.

– Вы не сердитесь, товарищи, – сказал он, – но Елена Дмитриевна – руководитель группы. Она не имеет права оставлять ребят одних.

– Елена Дмитриевна! – сказал ассистент с непонятным воодушевлением.

Тракторист внезапно посуровел. Все признаки расположения к приезжим исчезли с его лица.

– Извините, – сказал он и, упрямо наклонив голову, быстро двинулся прочь.

– Вы не могли бы задать ему вопрос полегче? – спросил Алексей Палыч. – Парень вас выручил… На танцы можно не ходить, но… Или вы продолжаете какие-то незапланированные эксперименты?

– Нет, – сказала Лжедмитриевна. – Мне было самой интересно. Вот эти самые танцы… они не имеют логической основы… У нас их не могут понять. Но я спрашивала не для нас, а для себя лично. Вы знаете, Алексей Палыч, мне хотелось пойти на танцы. Просто иначе спрашивать я не умею. Но мне кажется, что я «заразилась».

– Вы плохо себя чувствуете?

– Чувствую я себя как раз хорошо.

– Чем же вы заболели?

– Я не заболела. Помните, я вам говорила, что некоторые наши исследователи, пожив у вас… как бы вам сказать… становятся похожими на ваших людей. Начинают думать самостоятельно, приобретают эмоции – заражаются. Как исследователи они сразу теряют ценность. Вот и я – тоже…

– Когда вы это почувствовали?

– Примерно тогда, когда утопила рюкзак.

– Прекрасно, – сказал Алексей Палыч. – Значит, теперь мы думаем одинаково. Поход прекращается окончательно и бесповоротно. Так?

– Да, – согласилась Лжедмитриевна, – но я пока не знаю как…

– А я знаю, – сказал Алексей Палыч.

Июнь 6 Катастрофа

Алексей Палыч проснулся часов в восемь. Ребята ещё спали. Наверное, и во сне они всё ещё продолжали идти: кое-кто за ночь успел развернуться на сто восемьдесят. Лжедмитриевна спала на боку, положив локоть под голову. Алексею Палычу показалось, что сегодня она выглядит совсем по-земному. Возможно, так виделось ему из-за вчерашнего разговора, но с этого момента имя «Лжедмитриевна» заменилось в его мыслях именем «Лена».

Алексей Палыч подошёл к ней и потрогал за плечо:

– Будите ребят.

Лена поднялась, протёрла глаза, скомандовала подъём и приказала идти умываться. Ребята, отдохнувшие и повеселевшие, побежали к колодцу. Алексей Палыч вздохнул. Взгляд его отыскал в углу ведро, накрытое марлей. На столе в большой чашке высилась куча варёной картошки и стояла солонка. Минут десять-пятнадцать можно было ещё потянуть, чтобы не портить ребятам завтрак.

Весело переговариваясь, ребята чистили сваренную в мундирах картошку, запивали её молоком и обсуждали, чего и сколько нужно купить в магазине. Алексей Палыч завтракать не стал. Ему казалось, что сидеть вместе со всеми и притворяться «своим» было бы пределом свинства.

Когда же все поели и Валентина вынесла несколько картошин и мисочку молока Венику, охранявшему их ночью, Алексей Палыч понял, что тянуть дальше нельзя. Он не знал, как начать разговор, но ему помогла Валентина. Она спросила:

– Алексей Палыч, когда открывается магазин?

– Магазин открывается в десять. – Алексей Палыч откашлялся. – Но купить мы ничего не сможем: я потерял деньги.

В наступившей тишине стало слышно, как поёт заблудившийся в бараке комар. Алексей Палыч почувствовал, что краснеет, – ему было отчего краснеть. Борис мельком глянул на Алексея Палыча и отвернулся: он знал, что его учитель человек аккуратный. Но также он знал, что учитель его человек честный.

Молчание становилось невыносимым. Алексей Палыч легче перенёс бы взрыв возмущения. Но все молчали. Только Шурик икнул – не то удивлённо, не то сочувственно.

– Но вы платили вчера в столовой… – произнёс наконец Гена.

– У меня были свои. Лучше бы я их потерял.

– Конечно лучше, – сказал Шурик, который прекрасно помнил слова Алексея Палыча о «недостойном поведении».

– Заткнись! – заорал Стасик.

И Алексей Палыч понял, что кричат в данном случае не на Шурика.

– Я, конечно, всё возвращу… – холодея от собственного нахальства, сказал Алексей Палыч. – Но сейчас у меня просто нет. Вот…

Алексей Палыч вынул из правого внутреннего кармана бумажник, выложил на стол паспорт, фотографию внука, рецепт на лекарство для жены и несколько бумажных купюр. В то же время левая часть его груди явственно ощущала давление левого кармана, где лежал плотный конверт с общественными деньгами. В том, что обыскивать его не будут, Алексей Палыч был абсолютно уверен.

– Вы нигде их не доставали?

– Нет, – охотно ответил Алексей Палыч, ибо сейчас он говорил чистейшую правду.

– Может, выронили, когда на тракторе ездили?

– Вчера вечером к нам заходил тракторист. Я у него спрашивал, – солгал Алексей Палыч: он не хотел, чтобы к парню прилипла даже крупица подозрения.

– У кого есть какие деньги? – спросил Стасик.