Шелест алой травы (СИ)

Первый — худой и низкорослый мужчина среднего возраста — успел заметить установку барьера. Он даже умудрился уйти от удара первой цепью, что говорило о его прекрасной реакции. Но дальше ему повезло гораздо меньше — мои цепи заполнили всю комнату, от них не было куда скрыться, а серьёзно модифицированный мною барьер с честью выдержал попытку его разрушить. Это была охота кошки за маленьким грызуном — через считанные секунды опутанный по рукам и ногам подонок был зафиксирован и лишён почти всей чакры. Дальше была долгая, но приятная рутина — причинять невыносимую боль тому, кто причинил столько боли моей семье, а затем задавать вопросы, не слишком нуждаясь в ответах. Он сопротивлялся! О, он ещё как сопротивлялся! Но к нему я не испытывала настолько личной ненависти как к Зосуи, он лишь был олицетворением явления, мерзкой клоаки под названием Кусагакуре, поэтому я смогла сохранить холодный рассудок. Благодаря этому допрос прошёл быстро и как-то буднично. Оказалось, что последней цели на момент нападения не было в деревне, но вызванный по тревоге Седьмой должен быть в Кусе уже этой ночью (у него были какие-то обязанности, связанные с каким-то замком, Первый бормотал что-то совсем уж неразборчивое). После того, как я узнала место жительства своей жертвы и получила его словесное описание, мне здесь было нечего делать. Я сняла Хенге и встала перед ним во всём своём яростном гневе. Наверное, кто-то другой посмеялся бы над молоденькой хрупкой девчонкой, одетой в алую юкату с белым камоном клана на спине, но истерзанному ублюдку я казалась тем, кем и являлась — воплощением мести и неизбежности.

— Полагаю, ты узнал меня? Не нужно говорить, кто я, и почему вашу деревню постигло наказание?

— Ты та маленькая Узумаки! — прохрипел он.

— То решение, которое вы приняли многие годы назад, теперь принесло свои плоды. У меня только один вопрос: «Почему?»

Я не вдавалась в подробности, но он меня отлично понял.

— Была война. Было множество раненных и умирающих. У нас не было выбора — мы не могли позволить нашим товарищам погибнуть!

— А потом? Война закончилась множество лет назад! Почему вы не помогли, не позволили маме стать кем-то большим, чем измождённой усталой женщиной с угасающей чакрой? Почему не показали ей путь к силе? Почему Кусагакуре не захотела получить ирьёнина, способного исцелить любую болезнь?

Первый хрипло рассмеялся.

— О да, получить в деревню вторую Цунаде Сенджу…

— Цунаде Сенджу?

— Легендарного ирьёнина и легендарную неудачницу. Получить вторую Цунаде было очень заманчиво. Мы очень долго вели споры на эту тему. Но два аргумента решили вашу судьбу: на время обучения и тренировок твоя мать не смогла бы лечить раненных, а значит снова умирали бы наши шиноби.

— Чушь! Если бы мама обрела силу, её чакра смогла бы спасти множество людей!

— Дело именно в силе. Цунаде — не только лучший медик в мире, но и одна из сильнейших людей, к тому же у неё бешеный нрав. Если бы твоя мать получила путь к силе, она могла бы стать слишком сильна, слишком независима. Мы бы просто не смогли её контролировать. И в конце концов все мы проголосовали за то, чтобы оставить всё как есть. Лучше иметь пачку рьё, чем быть насмерть заваленными золотыми слитками!

И всё? Они просто боялись силы? Я глубоко задумалась над последними словами подонка и вынуждена была признать, что зерно истины в них было. Знакомство мамы с Кусой произошло не на самой доброй ноте, получи она возможность диктовать свои правила… Мама — чудесный, добрый и мягкий человек. Но они держали её на крючке — ведь у неё была такая чудесная и такая маленькая девочка, о которой нужно заботиться. И получи мама возможность поступать как хочет, в деревне больше не было бы Узумаки. А то, что она стала бы силой, с которой стоит считаться — аксиома. Всю ту мрачную решимость, что она вкладывала, чтобы позволить мне протянуть ещё несколько дней, всю ту храбрость, которая требовалась для расставания со своей жизнью с каждым укусом, она бы вложила в тренировки. И тут уже не имело значение, какому дзюцу её бы обучили — одна из моих самых мерзких, но при этом самых эффективных техник, была искажённым дзюцу исцеления.

Также меня заинтересовали слова о этой Цунаде. Сенджу — родственники Узумаки, у них должна быть такая же сильная чакра. Если она жива, стоит с ней встретиться. Нет, я не считаю, что получится напроситься в обучение — пусть у меня с лихвой хватало денег оплатить любые уроки. Но даже пара дзюцу, подсмотренные с помощью Ока Разума, могут завести меня дальше, чем даже годы самостоятельного обучения.

— Ну что же. Одна маленькая купюра выпала из этой пачки и превратилась в золотую лавину, которая вас раздавит.

— Я понимаю, что обречён! Но видишь, мы были правы. Единственной нашей ошибкой было позволить тебе покинуть деревню.