Шелест алой травы (СИ)

Это было логично. Логично той самой холодной и жёсткой логикой, которая позволяет вдумчиво взвесить все «за» и «против», выбрать оптимальный вариант и поступать, не оглядываясь на эмоции. Той самой, которую я бы поняла несколько месяцев назад. Но теперь повидала нечто совершенно иное — ярко-оранжевое сияние, напрочь отметающее всю эту кровавую математику. Он не взвешивал и не измерял — он действовал. Он помогал не ради выгоды — а просто потому что мог, ведь это было в его силах! Он не раздумывал, раздумья — не самая сильная его сторона, он шёл вперёд! Он не мог видеть, как кому-то плохо, пусть даже ему самому порой приходилось несладко. Интересно, как он там?

— Знаешь, забавно. Вы так долго жили войной, что не видели никаких вариантов, кроме безжалостной целесообразности. Но пусть это неплохо на первое время, но в долгосрочной перспективе ущерб перевешивает любую выгоду. Но есть и другие решения. Они не приносят немедленной видимой пользы, они порою кажутся глупыми и расточительным, но в конечном итоге приносят лишь благо всем сторонам. Но тебе этого не понять, да и пришла я сюда не для этого.

— Что же, я готов. Делай своё дело, Узумаки!

— Знаешь, кое-что в твоих словах мне показалось интересным. Расскажи мне напоследок про эту Цунаде.

— Она — шиноби Конохагакуре, одна из Денсецу но Саннин, прославилась на весь мир во время Второй Мировой Войны вместе со своими напарниками — Джирайей и Орочимару…

Серьёзно? Тот любитель змей со скользкой холодной чакрой — это великий шиноби Конохи? И эта Цунаде такая же сильная? Потрясающе!

Я слушала рассказ о легендарном медике, который по каким-то причинам ушёл из Конохи и стал проигрывать колоссальные суммы не только по всей Стране Огня, но и в остальных странах, и понимала, что у неё действительно великий дар и весьма дорогостоящие услуги — деньги для проигрыша нужно как-то заработать. А также огромная сила — иначе её бы давно достали кредиторы.

Первый знал совсем немного — только общие слухи, что ходили то тут, то там. Всё что я выяснила — она блондинка с грудью не менее выдающейся, чем её медицинские навыки. Ну конечно же, какая ещё информация могла бы задержаться в мужском мозгу? Правда, размер её груди имел значение лишь в далёком прошлом — сейчас ей должно быть не менее пятидесяти, если, конечно, на Вторую Мировую она попала не младенцем.

Дослушав короткий рассказ Первого, я просто положила руку на его сердце и коротким рывком своего дзюцу забрала у этой мрази всю оставшуюся чакру, с удовлетворением отметив, что потерь, благодаря прекрасному контролю, почти не было.

— Знаешь, есть какая-то ирония в том, что я не только выгляжу как он, но и создана из его чакры! — было первыми же словами возникшей передо мною Буншин-чан, когда я положила её руку на плечо и стала осторожно поглощать ненужную ей чакру.

— Ты тут уберёшь, или мне помочь?

— Иди, Карин-чан, у меня хватит чакры, чтобы спрятать труп.

— Ты продержишься до утра?

— Не беспокойся, сестрёнка! Всё, что мне нужно делать — это крепко спать.

— Но всё же, давай я заберу эту мразь.

Мы тепло попрощались, и я ушла, вновь погрузилась под землю, уволакивая за собой всё ещё тёплое тело Первого. У меня было много дел. Шесть дел, очень важных и слишком уж живых.

========== Глава 20 ==========

Следующие пятеро мне были нужны живыми и в сознании лишь для того, чтобы подтвердить личность Седьмого. Пусть я была уверена, что Первый не лгал, но исключать возможность того, что меня изощрённо провели с помощью какого-то дзюцу, гендзюцу или же просто опыта, на годы и годы превосходящего мой, я не имела права.

В отличие от Ублюдка и прочих ему подобных тварей, которые, похоже, наслаждались своей властью над беспомощными женщинами, мои жертвы были просто холодными равнодушными мразями, обрекающими людей на смерть не из-за ненависти, обиды или необходимости — им так просто было удобнее. Поэтому я тоже решила действовать из соображений целесообразности — найти, допросить и уничтожить, убить, как опасных животных.

Второй был полноватым пожилым мужчиной с маленькой аккуратной бородкой. Пусть я и пыталась абстрагироваться, но эта бородка мне казалась отвратительной — как и всё остальное в этих моих личных неприятелях. Он жил не один — в доме слабо сияла чакра женщины. Против неё я точно ничего не имела, а значит действовать следовало быстро и тихо.