Шелестят паруса кораблей

Наступил декабрь. Южное лето было в разгаре. Но «Камчатка» уже настолько спустилась к южным широтам, что команда фрегата не испытывала жары. Напротив, приходилось теплее одеваться. Появилось множество касаток в море и альбатросов в воздухе. С криком, напоминавшим крик утят, плавали и ныряли вокруг судна особой породы пингвины. Вдали пускали мощные фонтаны киты. Все свидетельствовало о близости южной оконечности американского материка.

Вечером девятнадцатого декабря путешественники увидели мыс Сан-Жуан. Начался двадцатидневный переход из Атлантического океана в Тихий.

Свирепые холодные волны перекатывались по палубе. В капитанскую каюту, выбив рамы и щиты в окнах, ворвалась огромная волна, замочив и испортив многие вещи. Но «Камчатка» была крепче маленькой «Дианы». Головнин благодарно вспоминал кораблестроителей, создавших эту выносливую посудину.

Внезапные шквалы заставляли команду и офицеров быть все время начеку. Сильнейшая качка утомляла даже бывалых моряков.

Молодые лейтенанты, мичманы и гардемарины не уходили с палубы.

— Пройти мыс Горн, — говорил им Головнин, — это хорошая школа!

— Черт бы побрал эту школу! — бурчал себе под нос Литке.

И вот «Камчатка» идет уже вдоль западного берега Южной Америки, самого таинственного из всех континентов. На картах этот обширный континент напоминает сужающийся к югу треугольник. В северной части он широк, и чем шире, тем неизведаннее его просторы. Может быть, это самая неисследованная часть мира.

Со стороны Тихого океана материк огражден неприступным хребтом. Неглубокие бухты с мягкими песчаными берегами уже давно облюбовали люди. Угнездившись в ущельях, построив свои хижины на самом берегу величайшего из океанов, они все же не решаются проникнуть в глубь континента. Но Головнин знает, что европейцы и здесь не теряют времени.

Василий Михайлович оставляет подзорную трубу и, заложив руку за спину, поворачивается лицом к закату. Океан сейчас спокоен. Но и в спокойствии этом так много силы. Какая огромная, необъятная энергия!..

Головнин идет к себе в каюту. Многолетняя привычка: по прошествии дня записать свои наблюдения, мысли.

На «Камчатку» вновь и вновь налетали штормы. Океан и на этот раз не оправдывал название, данное ему Магелланом. Он громоздил высокие, увенчанные пеной валы и гнал их на восток. Чтобы продвигаться вперед, приходилось лавировать. В Тихом океане российские моряки встретили новый, 1818 год.

ЛЕГЕНДАРНОЕ ПЕРУ

Воздух теплел. Великий океан становился более гостеприимным. Виды птиц и водоросли свидетельствовали о приближении тропиков. Чтобы не потерять устойчивый пассат, дующий вдоль берегов Чили и Перу, Головнин решил приблизиться к материку.

— Делаю это с некоторым сожалением, — сказал он офицерам, собравшимся вокруг него на палубе в ветреный, но погожий день. — Романтические острова Хуан Фернандес останутся в стороне.

Он сделал паузу. Офицеры молча переглянулись. Первым не выдержал Феопемпт.

— А чем они знамениты?

— На одном из них жил Робинзон, — поспешил ответить Литке.

Головнин посмотрел на молодого офицера со всей лаской, на какую был способен.

— Поэма мужества и разума, которую читали, вероятно, все...— Ну конечно! — Это уже хором.

— А я думал, что этот остров где-то в Индийском океане, — вполголоса растерянно сознался Ардальон Лутковский.

— А почему эти острова называются Хуан Фернандес?

— В 1574 году их открыл португалец на испанской службе штурман Хуан Фернандес.

Ближайшей стоянкой Головнин наметил Кальяо — порт Лимы, столицы Перу. «Камчатка» стала приближаться к берегу. Ветер был слаб, все побережье было окутано густым туманом. Головнин шел с осторожностью, боясь натолкнуться на камни.

Туман и отсутствие лоцмана заставили Головнина стать на якорь у самого входа в бухту.

Молодые мичманы горели нетерпением посетить таинственное Перу, страну легенд. Эта часть Южной Америки была менее известна европейцам, чем Бразилия. А все неизвестное притягивает. Головнин еще в Англии запасся литературой о Чили и Перу. Он сделал офицерам сообщение о стране и народе, с которым теперь предстояло им познакомиться самим.

Выждав, пока ветер разогнал туман, «Камчатка», лавируя, прошла в глубь бухты Кальяо и наконец бросила якорь.

В трубу был виден весь порт и стоящие на якоре корабли.

— К нам шлюпка, господин капитан, — доложил Головнину вахтенный начальник. — Должно быть, портовые власти.

Шлюпка несла военный испанский флаг.

Старший на шлюпке не знал никакого языка, кроме испанского. Путем сложных переговоров на так называемом «международном наречии» русские узнали, что здесь недавно побывали суда Российско-Американской компании «Суворов» и «Кутузов», шедшие в русские владения в Северной Америке.

Еще узнали, что здесь неспокойно: порт Вальпараисо в руках повстанцев.

— Всюду зреют мысли о свободе, о национальной независимости, — сказал младший Лутковский, когда испанская шлюпка отошла от борта «Камчатки».

— Вам всюду грезится революция, — пробурчал Литке.

— А разве вам не кажется, что всюду звучит призыв к борьбе с тиранами?