Шелковая императрица

Не очень понимая, к чему клонит собеседник, епископ решил не вдаваться в подробности богословских споров о божественной и человеческой природе Христа, которые четырьмя столетиями ранее привели к изгнанию и отлучению от церкви константинопольского патриарха Нестория.

— Я слышал о споре вашего Нестория с другими церковниками, — заметил Калед-хан.

— Вы так хорошо знакомы с ситуацией… — пробормотал епископ города Дуньхуана, пораженный осведомленностью кочевника, — тот не производил впечатления человека религиозного или просвещенного…

— Увы, я знаю слишком мало. Тебе я могу прямо признаться в этом, но мне даже трудно бывает порой понять, где север, а где юг! — сокрушенно покачал головой мощный тюркют.

Подобная откровенность и простота в сочетании с интересом к несторианству вызвали у Аддая Аггея прилив сил, он подумал, что у него появляется хотя бы слабый шанс освободиться… Однако, к его глубокому сожалению, разговор не получил продолжения и Калед-хан не проявил ни малейшего желания даровать пленнику свободу. Визит его не повторился.

Аддай Аггей взял в руки миску с супом и поставил ее на колени. Вскоре мучительное чувство голода уступило место привычной боли, всегда следовавшей за приемом пищи. И все же еда давала силы… На следующий день он медленно выбрался из пещеры наружу.

— Я хочу видеть Калед-хана! — заявил он стражнику, который схватил его, словно охапку хвороста, перенес через лагерь и грубо бросил на некое подобие платформы, покрытой шкурами, служившими кочевникам для построения жилищ.

Его появление в центре поселения встретили насмешками, а стражник тем временем крепко связал пленника и заткнул ему рот кляпом. После чего епископа пренебрежительно перегрузили на повозку; вокруг раздавались крики детей, животных, гомон взрослых людей, скрип колес. А вскоре вся толпа двинулась в путь — судя по положению солнца, на север.

В течение следующих недель племя пересекло полосу травянистых пастбищ, что позволило «небесным скакунам» вдоволь наесться и нагулять крепкие мышцы, а затем орда вышла на менее гостеприимные пространства каменистой равнины, что свидетельствовало: пустыня неподалеку. Епископ догадался, что Калед-хан привел своих людей в окрестности жуткого Такламакана.

Вскоре вся орда остановилась, а ее предводитель, спрыгнув со своей повозки, стал всматриваться в высившиеся на горизонте серые песчаные дюны, в их весьма характерные силуэты.

Во время пребывания в Дуньхуане Аддай Аггей слышал от путешественников рассказы о том, в какую чудовищную западню могли угодить одинокие странники и целые караваны среди этих бесконечных пространств, где не было ничего, кроме камней и песка, носимого ветром. Древние китайские хроники эпохи Хань определяли эту пустыню как Лиу-ша, то есть «двигающийся песок». Останки людей и животных быстро превращались в голые выбеленные кости, наводившие ужас на караванщиков, а потом крошились, постепенно смешиваясь с серым песком. Летом пустыня так раскалялась, что смерть от жажды настигала путника за три часа. Сухие бури, кошмарные кара-буран, способны были поднять в воздух чудовищные массы песка и мелких камней и стремительно пронести их на значительные расстояния, сметая все, что попадалось по дороге. Зимой ледяные ветра превращали людей и животных в замороженные статуи, служившие пропитанием для волков, когда приближалась оттепель и мертвая плоть начинала оттаивать в лучах бледного солнца, редко выглядывавшего из-за черных облаков. Темное небо над пустыней Такламакан казалось смешанным с серым песком ее дюн, страшных гор праха земного, смертоносного и мрачного…

Несторианин отметил про себя, что орда, несомненно, сбилась с пути. Калед-хан явно нервничал; он вскочил на коня, чтобы получше осмотреть ужасный регион, в который по неосторожности завел своих людей. Ветер уже заметал их следы, так что трудно было понять, откуда пришло племя и как теперь вернуться в более гостеприимные края. Аддай Аггей лежал неподвижно, не рискуя привлекать к себе внимание в столь опасный и напряженный момент. Калед-хан и его приближенные топтались в растерянности.

К счастью, из-за дюн внезапно появился вооруженный отряд — судя по облачению, это были китайские солдаты.

Аддай Аггей вслушивался в отдаленный разговор между капитаном китайского отряда и вождем тюркютов, до него долетали лишь обрывки фраз, но жесты вполне красноречиво дополняли недостаток слов. Китайский офицер решительно отговаривал собеседника углубляться в песчаный район. А затем несторианину показалось, что Калед-хан, потерявший обычную напыщенность и самоуверенность, осторожно спрашивает совета относительно дальнейшего маршрута. И несторианин не ошибся: вскоре предводитель степняков отдал приказ своим людям поворачивать, а китайцы двинулись впереди орды, прокладывая ей путь.

Еще два дня перехода во главе с китайским отрядом — и кочевники взяли вправо, к огромным скалам, напоминавшим очертаниями руины фантастической крепости.