Шелковая императрица

— Они всего лишь символы. И служат для рассеивания воплощений зла и изгнания дурных духов. Насколько я могу судить, ты ни то и ни другое! — пряча улыбку, произнес монах. — Впрочем, я так и не услышал названия монастыря, откуда ты явился.

— Ты же сам угадал Лоян, — пробормотал Пять Защит.

— Значит, ты из монастыря Познания Высших Благодеяний! — с явным удовлетворением кивнул бритоголовый монах, и его круглое как луна лицо озарилось улыбкой.

Пять Защит чуть не пошатнулся от изумления.

Он постарался сохранить достоинство и не выказать растерянности, смеривая гордым взглядом собеседника, который был намного крупнее его самого. Но незнакомец, кажется, не был настроен враждебно. Глаза умные и добрые, а манера держаться — спокойна и дружелюбна.

— Но как ты догадался? — не сумел сдержать любопытства Пять Защит.

— С легкостью!

Удостоив собеседника этим лаконичным ответом, монах жестом поманил его за собой и сквозь крытый проход направился в огромный двор за воротами.

Двор окружала кирпичная стена, украшенная накладными бронзовыми барельефами, представлявшими Восемь Символов Добрых Предзнаменований: развернутая завитками вправо раковина символизировала звук дхармы; знамя — победу дхармы над силами зла; зонт — защиту для людей; золотые рыбки свидетельствовали об отсутствии страха утонуть в океане страдания; золотое колесо служило знаком учения Будды; узел без концов считался символом союза мудрости и сострадания; лотос напоминал об освобождении тела и духа, а ваза с сокровищами — об изобилии доброго и прекрасного.

— Я помощник нашего наставника, достопочтенного Рамае сГампо… Я понимаю цель твоего визита, — еще раз огорошил юношу монах, кладя ему на плечо одну руку, а другой указывая, куда идти.

Посланец Безупречной Пустоты готов был провалиться на месте; ему казалось, что даже скрипевший под ногами гравий вопиет о планируемом ограблении обители, а Символы Добрых Предзнаменований корчат ехидные рожи. Как вышло, что он хотел тайно проникнуть в монастырь, не открывая своего имени, а вместо этого сам громко назвал его? Как этот дьявольский лама с непроизносимым именем мог знать о целях его путешествия в страну Бод? Кто мог предупредить монахов о его прибытии в Самье? Оторопевший и озадаченный, Пять Защит терялся в догадках.

А вдруг лама лишь притворяется добряком, чтобы надежнее запутать чужака? Не угодил ли Пять Зашит в какую-то хитрую ловушку? Все ли рассказал ему Безупречная Пустота о самой миссии и о сопутствующих обстоятельствах? Молодой монах и на мгновение не мог вообразить, чтобы достопочтенный настоятель его родного монастыря мог послать его в заведомую западню, и сомневался, что Безупречная Пустота решил предупредить настоятеля Самье о его прибытии.

Бедный Пять Защит все глубже погружался в пучину сомнений, с ужасом косясь на кинжал, торчавший из-за пояса ламы. Лишь теперь он заметил, что брошенная через плечо накидка его провожатого закреплена застежкой с тремя мордами чудовищ… Между тем замеченный молодым монахом ритуальный кинжал фурбу предназначался для расчленения злых духов, мешающих адепту тантризма достигать Пробуждения; в ходе ритуала те представлены в виде свернутых из узорчатых тряпок лингамов, чье уничтожение знаменует искупление и очищение покоренных сущностей.

Они пересекли двор и приблизились к огромной двери со скульптурами драконов по сторонам. В их широко раскрытых пастях болтались медные кольца с подвешенными молитвенными барабанами. Далее лама сТод Джинго провел гостя по лабиринту узких коридоров, вдоль почерневших от свечного нагара стен, где одуряюще пахло курящимися благовониями и чем-то еще, чего молодой монах не смог определить.

Пять Защит слышал приглушенное монотонное бормотание читавших сутры монахов; доносилось оно, вероятно, из молитвенных залов, несмотря даже на толстые стены. Время от времени звучали гонг или барабан, задававшие ритм бесконечному излиянию священных изречений, в которых Пять Защит не мог разобрать ни слова: голоса были какие-то особо басовитые, замогильные, и это вызывало у него невольную дрожь, — словно Пять Защит вновь стал ребенком, который отчаянно боится темноты и тех, кто в ней прячется.

Резко остановившись в конце очередного узкого коридора, лама потянул в сторону небольшую занавесь из складчатого хлопка, вконец засаленную от времени и совершенно утратившую первоначальный цвет.

За ней оказалась крошечная комната с простой кроватью.

Пять Защит с содроганием увидел на маленьком столике, прямо у изголовья кровати, изящно выполненный барабан в форме песочных часов, составленный из двух макушек человеческих черепов, обтянутых кожей. Ему еще не было известно, что такие барабаны носят имя дамару и обретают особую ценность, если два черепа принадлежали юноше и девушке. Зная это, он пришел бы, наверное, в еще больший ужас.