Шелковая тень любви (СИ)

— Никак. Я просто дура. Вы правы, я сама продалась. Я позавидовала, и сделала самый опрометчивый и самый ужасный поступок в своей жизни, от которого мне уже не отмыться. Я согласилась быть рядом с вашим сыном ради квартиры и определенной суммы денег. Я понимаю, вам как матери неприятно это слышать, ведь вы искренне считаете, что ваш сын достоин той, которая будет честно и верно его любить, и наверное, вы правы… Но я же его не обманываю. Мы оба знаем, что любви нет.

— Вы оба не правы. Но если уж вы там как-то между собой договорились, то оба должны соблюдать какие-то правила приличия. А бить девушку, это просто неприемлемо.

— Не переживайте за сына, с ним не случится ничего плохого, он счастлив, по крайней мере я делаю все, что он хочет…

— Это-то меня и пугает… Ладно, я пожалуй поеду домой, в Эстонию. Я пока не хочу находиться с ним в одном доме. Мне нужно многое обдумать. Не держи на меня зла, — попросила Риту Эмма Васильевна.

— Что вы, я и не думала. Я сама загнала себя в такие условия, когда в мой адрес можно высказываться подобным образом, я это прекрасно понимаю. Только не ссорьтесь из-за меня с сыном. Вас он любит. Только вас он любит больше, чем себя.

— Надеюсь… Ну, что Ритуль, выздоравливай. Надеюсь, когда я приеду в следующий раз, мы уже будем общаться на дружеской волне.

— Что касается меня, то я обещаю. Всего доброго, — улыбнулась Рита и Эмма Васильева вышла из палаты.

Эмма Васильевна прямо сказала сыну, что сейчас же едет в аэропорт и летит домой, и очень надеется на то, что ей больше никогда не испытает из-за него такого стыда, как сегодня. Проводив мать до машины, Роман вернулся к палате Риты. Немного помешкав, он все же постучал в дверь.

— Марго, можно?

— Странно, что ты спрашиваешь, обычно ты просто делаешь то, что хочешь.

— Да. Я сорвался. Я виноват. Я очень виноват, — спокойно, но отрывисто проговорил слова Роман, — Прости меня. Если, это возможно.

— Я не знаю, что возможно, что невозможно. Я очень устала. И я хочу побыть одна.

— Да, да, конечно, я сейчас уйду. Просто можно я объясню свои слова о тебе, что говорил маме?

— А это имеет какое-то значение?

— Для меня имеет. Я был очень груб, я наговорил очень много некрасивых вещей, за которые мне стыдно перед тобой. Правда. Я так не думаю. Ты не вещь. Просто… Просто мне хотелось как-то донести до матери, что «минус» в нашей паре я, а не ты.

— А я на самом деле, ни «минус» и не «плюс», я пустое место, — сухо констатировала Рита.

— Нет. Марго, это не так!

— Молотов, ты кого сейчас хочешь обмануть, меня или себя? А вообще думай что хочешь, говори обо мне что хочешь и кому хочешь. Мне просто без разницы. Я устала.

— Да, извини. Я пойду.

— Стой, — вдруг окликнула его Рита и Роман на секунду улыбнулся, словно, ожидая услышать что-то приятное, — Не знаешь, когда меня выпишут?

— А, да, завтра. Завтра я за тобой заеду.

— Не стоит. Ты завтра собирался в офис, вот и поезжай, там я думаю тебе есть чем заняться. А я сама. Правда, я сама приеду.

— Если ты так хочешь…, - без энтузиазма согласился Роман.

— Да. Я так хочу.

— Я в таком случае отправлю за тобой Дениса, если ты не против?

— А не боишься, что я изнасилую его?

— Нет, я думаю, он отобьется, — произнес Роман и Рита слегка улыбнулась.

— Хорошо, пусть приедет Денис.

— Договорились. До завтра, — попрощался Роман и вышел из палаты.

Рита укуталась в свое одеяло, словно в кокон, и заплакала. Хотела ли она когда-нибудь ребенка от Молотова — нет. Никогда. Но она просто хотела ребенка.

«Прости, малыш, я тебя не сберегла. Такая никчемная мать. Да что там мать, я в принципе — никчемная. Ты выбрал меня, мой малыш, а я даже не поняла, что ты живешь во мне, и вот тебя больше нет… нет больше моего малыша. Прости меня, крошка…» — Рита еще долго не могла успокоиться, и если бы не укол снотворного наверняка рыдала бы не один час.

Молотов вышел из больницы в прострации. Как он так мог? Он ведь и вправду не хотел причинить ей боль, просто успокоить, оттолкнуть. А что вышло? Он просто убил своего малыша. А что, если бы не выкидыш?

«Наверное, я попросил ее родить мне наследника, — неожиданно для самого себя, отвечал на этот вопрос Молотов, — Да. И тогда у нас осталось бы то, что безоговорочно связывало нас и после истечения срока действия контракта. А ведь если она мне не родит, я так и останусь без детей. Я же ни одной не позволю родить мне ребенка. С кем я еще проживу три года вместе? Я знаю ее «от» и «до», она станет хорошей матерью. Черт! У нас уже мог бы быть малыш! Разве я позволю какой-нибудь шалаве малолетней мне ребенка рожать? Конечно, нет. А это значит, Марго — мой единственный шанс стать отцом. И может быть я пока и не планировал, но потом окажется поздно. Как только контракт потеряет юридическую силу, она сбежит от меня раз и навсегда. И я ее под страхом смерти не заставлю родить мне ребенка. А уговорить тем более. Надо стараться. Либо в ближайшие пару месяцев она забеременеет, либо я так и останусь без детей», — к таким абсурдным умозаключениям пришел Молотов.