Шёлковая тишина (ЛП)

— В любом случае, рано или поздно о нас с ним стало бы известно, — поспешно добавляю я. — К тому же на твоей фотографии нет ничего провокационного. Ужин с друзьями выглядит точно так же.

Кира поджимает губы, неуверенная в моей искренности.

— Тим, принеси из комнаты свой рюкзак для садика, мы сейчас выходим, — прошу я сына и снова поворачиваюсь к девушке. — Послушай, в конце концов, это просто ток-шоу. Кто, вообще, смотрит такую ерунду? Да и навредить особо оно мне не сможет. Разве что обо мне узнают те, кто раньше не знал, и, может, даже купят мои книги, — усмехаюсь я.

Кира несмело улыбается в ответ и отвечает:

— Ладно, хорошо… Но все равно извини ещё раз.

— Всё в порядке, — излишне бодро киваю я и иду в коридор.

Тимур уже надел сандалии, я надеваю балетки, и мы выходим из квартиры. Спуск по лестнице недолгий, но я успеваю подумать о том, чтобы позвонить Максу и Тамаре на обратном пути из сада домой. Нужно обсудить это шоу — «шоу» в своём истинном значении! — и решить, что делать дальше. Можно подать в суд на Майю за клевету, например. Или за оскорбление? Хорошо бы подключить к звонку с Томой какого-нибудь юриста из издательства.

Мы с Тимуром выходим из подъезда и успеваем сделать ещё несколько шагов прежде, чем замечаем толпу людей во дворе. Они что-то живо обсуждают около телевизионных фургонов. Я замечаю человек пять с большими камерами, несколько человек с микрофонами и даже парочку с осветительными приборами.

Дверь подъезда громко захлопывается за нашими спинами, и вся эта журналистская братия оборачивается к нам. На их лицах мелькает узнавание и восторг. Они срываются со своих мест, щёлкают кнопками аппаратуры, наставляют на нас прицелы камер, тянут к моему лицу головастые микрофоны и засыпают градом вопросов.

— Лилия, что вас связывает с Максом Романовым?

— Лилия, что вы предпримете в ответ на заявления Майи Дрим?

— Это ваш пиар-ход перед выпуском новой книги?

— Как давно вы встречаетесь с Максом Романовым?

— Во сколько вы оцениваете возможные отступные для Майи Дрим?

Я уворачиваюсь от одного особенно назойливого микрофона, который почти тычется мне в лицо. В моей голове звенящая пустота, и лишь на одних инстинктах я прячу Тимура за свою спину.

Журналисты продолжают напирать и задают всё новые и новые вопросы, когда я слышу рёв мотоцикла и замечаю блестящего хромированного коня.

Антон.

Он подъезжает справа и заставляет журналистов потесниться. Его глаза скрыты шлемом, но он призывно машет мне рукой. Умчаться, уехать, удрать прямо сейчас от всех этих жужжащих мух — вот что предлагает мне Антон. Но он не замечает — или забывает? — что за моей спиной стоит Тимур. Вместе с ребёнком ехать втроём на мотоцикле опасно.

Я слегка качаю головой Антону. Мой мозг наконец включается, и я рукой ныряю в сумку. Ключи от дома совсем рядом, хотя мне и не нравится мысль отсиживаться в квартире. Как долго журналисты будут осаживать меня? Как долго мне придётся сидеть взаперти из-за их внимания?

Я выуживаю из сумки ключи и решаю всё-таки отступить, когда слева раздаётся урчание мощного мотора, и я вижу большой пикап Макса. Он несётся по двору на высокой скорости прямо к нам и не думает тормозить. Журналисты спешно снимают его на камеры и отскакивают в стороны прямо из-под его колёс. Макс резко останавливается возле нас и открывает переднюю дверь.

— Садитесь!

Взгляд его напряжен, волосы всклокочены, голос груб, но я подчиняюсь ему. В ту же секунду хватаю Тима за руку и почти закидываю сына в машину, а следом запрыгиваю сама.

Макс дергает рычаг, включает заднюю передачу, и машина с визгом несётся к выезду со двора.

Глава 20

Макс выжимает педаль газа до упора, и городские пейзажи за окном смазываются в одно непонятно нечто. Тим перелез на заднее сидение и со всей ответственностью пристегнулся. Пусть без автокресла, зато в безопасности и без пристального внимания репортеров.

Я перевожу взгляд на Макса и с трудом узнаю его — столько злости в нем бурлит, столько ярости в его руках, сжимающих руль, столько гнева в каждом его движении. Он с силой ударяет ладонью по рулю, когда гаишник машет нам остановиться.

— Черт возьми! Что за день!

Я несмело кладу руку на его плечо, желая успокоить, но мужчина нервно смахивает ее с себя.

Мой день ничуть не лучше его дня, и я сразу же обижаюсь на Макса за его пренебрежение мной в эту минуту. Я отворачиваюсь к своему окну и слышу приветствия гаишника.

— Сержант Лесных. Ваши документы, пожалуйста.

Макс вытаскивает из кармана джинс права, а потом щёлкает крышкой бардачка и достаёт оттуда документы на машину.

— И куда так торопимся, Максим Станиславович?

— На пожар, — буркает Макс себе под нос.

— И что же вы на пожар ребёнка везёте без автокресла? — замечает полицейский, и я пристыженно прикусываю губу.

Уж что-что, а это я могла бы предусмотреть. Всё-таки стоило вернуться домой, а не запрыгивать находу в пикап.

— Не успели автокресло из другой машины забрать. Говорю же, пожар, — гнёт своё Макс, но я понимаю, что бестолку.

— Но я ведь даже сам пристегнулся, — пытается спасти положение Тимур.