Шёлковая тишина (ЛП)

— Серьезно?! — Макс снова угрожающе шагает к нему. — Мне включить запись нашего телефонного разговора?!

Главред бледнеет и испуганно мотает головой.

— Если включить, будет убедительнее, — тихо замечает кто-то рядом со мной.

— Потом возьмём запись и добавим при монтаже, — так же тихо отвечают ему.

Я решительно прохожу мимо этих людей и двигаюсь к круглому столу.

— Что вообще здесь происходит? — моим голосом можно заморозить всю планету, но не журналиста.

Он радостно спешит мне на встречу, одновременно делая какие-то знаки руками своим коллегам.

— Лилия, добрый день! — в его глазах горит азарт, а от него самого пахнет потом. — Поразительно, как удачно вы выбрали время для своего появления в нашей импровизированной студии! Расскажите нам, когда вы поняли, что не ограничитесь лишь соавторством с Максом Романовым?

Я на секунду теряюсь от его напора, от его внезапного вопроса и чуть было не открываю рот для ответа, когда ловлю взгляд Макса. Он направлен на журналиста и словно обещает, что это были последние слова телевизионщика.

— Отойди от неё!

Макс буквально отшвыривает от меня журналиста и стальной хваткой сжимает мою ладонь.

— К черту ваш цирк уродов! — свирепо восклицает мой соавтор, разворачивается и с силой тащит меня прочь от яркого света телевизионных софитов, от изумленных взглядов и взбудораженных шепотков.

Последнее, что я слышу прежде, чем за нами захлопывается дверь, — это чьё-то восторженное:

— Вот это эфир!

Глава 33

Если бы у меня был выбор, я бы предпочла сесть в свою машину. Спокойно доехала бы под успокаивающую музыку до дома родителей Макса и уже там выслушала бы его рассказ.

Но выбора у меня нет — Макс распахивает передо мной пассажирскую дверь пикапа, и я послушно залезаю внутрь. Послушно — потому что рядом с огнедышащим драконом, рядом с извергающимся вулканом, рядом с разъяренным зверем это единственная рабочая тактика. А Макс сейчас — все три в одном, и я понимаю, что один неверный звук, одно неверное движение взорвет его окончательно.

Я складываю руки на колени, как прилежная школьница, откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза. Мысли о произошедшем в издательстве я пока отбрасываю прочь — бессмысленно мусолить их сейчас — и сосредотачиваюсь на звуках. Рёв мотора пикапа, щелчки переключения поворотников, яростное дыхание Макса. Сейчас он даже дышит так, словно дерётся, словно отбивает атаки, не хватает только звука ударов. Для меня это вновь удивительно — такая драчливость у писателя. Ему бы в войска особого назначения, а не в общество литературоведов.

Его дыхание выравнивается спустя минут пять, и я открываю глаза. Мы едем мимо здания прокуратуры, и Макс с каким-то уж слишком заинтересованным взглядом осматривает его. Раздумывает об очередном судебном процессе над телевизионным каналом?

Я осторожно касаюсь рукой его плеча. Макс тормозит на красном сигнале светофора и поворачивается ко мне.

— Ты как? — спрашиваю.

Он пожимает плечами и вместо ответа говорит:

— Думаю, ты уже сто раз пожалела, что оказалась на моем пути.

— Твой путь — как американские горки, — усмехаюсь я. — Крутые виражи, и сердце пропускает удары, но каждый раз всё равно покупаешь билет.

Макс не реагирует на иронию и проводит рукой по своему лицу, словно смывает всю грязь сегодняшнего дня.

— Поехали в Штиль, а? — предлагает он. — Поедим. Посидим на камне.

— Я бы с радостью, но твои родители, наверное, уже вымотались там с Тимуром, — немного смущенно замечаю я.

Макс сразу набирает Стаса и по громкой связи узнаёт, что Тим ведёт себя прилежно, и что они с Таней запросто присмотрят за ним ещё пару часов.

Мы быстро доезжаем до кафе. Макс паркует машину, и мы вдвоём шагаем к столику на веранде.

Пока наш заказ готовится, мой соавтор задумчиво перебирает пальцы моих рук, как чётки, поглаживает их и внимательно рассматривает. Впрочем, его взгляд — пусть даже и внимательный — на самом деле обращён внутрь себя. Возможно, он заново переживает всё случившееся или анализирует причины. Мне очень хочется скорее расспросить его обо всём, потому что мое терпение на исходе, но я мужественно молчу и позволяю Максу всё обдумать.

Две тарелки пасты с креветками появляются на столе и как будто машут стартовым флагом Максу.

— Я, скорее всего, угробил твою карьеру в этом издательстве, — наконец прерывает тишину он, и я давлюсь едой. — Но, возможно, так же спас и твою писательскую честь.

— Давай по-конкретнее, а? — жалобно прошу я и откладываю вилку в сторону.

Мои глаза впиваются в Макса, чтобы разглядеть каждую дольку эмоций, а он начинает рассказ.