Шелковый путь «Борисфена»

Церковь Святой Терезы была старая, сырая, построенная лет пятьсот назад в классическом романском стиле. Портал и значительную часть фасада украшали барельефы на библейские сюжеты. Большая фигура Христа возвышалась над всеми остальными скульптурными группами, привлекая взгляд, поражая своим величием. Сандро засмотрелся на скульптуры и перестал замечать грязные потеки и пятна плесени на стенах. Внутри церкви рельефным орнаментом были украшены только капители наполовину углубленных в стены колонн. Здесь имелся всего один неф. И хоров тоже было не два, как полагалось, справа и слева от органа, а только один. Здесь всегда, даже в яркий летний полдень, было темно. Чтобы читать ноты, приходилось пользоваться свечами. Орган, был в ужасном состоянии, ветхий, прогнивший, изъеденный мышами. Певчих в этой церкви не было, а прихожан на богослужение собиралось от силы человек десять. Плата органисту полагалась смехотворная. Но Сандро здесь не отказали.

Этого заработка с трудом хватало на хлеб. Чувство голода стало для Сандро привычным. Очень часто большую часть своей еды он отдавал Амалии. Она ела за троих, хоть и оставалась чрезвычайно худой. Наградой Сандро были округлившиеся щечки дочери и ее звонкий крик. Теперь они с Оскаром вопили в два голоса. В тот период Сандро больше всего боялся, что однажды Мали надоест такая полуголодная жизнь, и она сбежит. Ведь, побираясь, она питалась куда лучше, чем в его доме. Однако худшие опасения не оправдались

Амалия оказалась понятливой и на удивление честной. У нее были свои моральные принципы. Если ей что-то было нужно, она никогда не брала без спроса. После того, как Сандро отдал ей платья, она смотрела на него с собачьей преданностью и старалась во всем угодить.

Спали они по-прежнему на одной кровати. Потому что второй у них не было. Сандро не видел в Мали женщину. Просто теперь вместо одного ребенка у него было трое. Их нужно было кормить. Вот и все, что занимало его мысли. Он вообще не замечал женщин вокруг себя.

Исключительно для того, чтобы не огорчать хозяина, Мали старалась быть аккуратной. Со временем до нее дошло и то, как к нему нужно обращаться. Но все же она тосковала по вольной жизни.

- Ах, синьор Алессандро, - сказала она однажды за обедом, - если бы я не встретила вас, то бродила бы сейчас по окрестным ярмаркам. Там интересно и подают хорошо. И артисты съезжаются, - цирк, куклы в балаганчике, цыгане…

- Что ты сказала? – встрепенулся Сандро.

- Цыгане поют, гадают… - она тщательно облизала свою ложку, - выманивают деньги у честного народа! – вылизывать миску Мали не стала, хоть ей и хотелось. Она предполагала, что господину это не понравится. Но он, казалось, не обращал никакого внимания на ее поведение.

Хорошо воспитанному домашнему мальчику Сандро, выросшему на серьезной музыке, никогда и в голову не приходило, что можно заработать себе на жизнь подобным образом. Он и ярмарки-то настоящей никогда толком не видел.

- А где ближайшая ярмарка, Мали? – спросил он.

- Да тут, совсем рядом, могу показать…

Но Сандро ее уже не слушал. Со всей серьезностью он обдумывал предстоящий концерт.

Наверное, петь на ярмарке не сложнее, чем в театре. Главное, одеться поярче и погромче прокричать, что он – величайшая итальянская знаменитость. Если они слушают цыган, то его и подавно будут слушать! Но что им петь? Вряд ли их заинтересуют духовные песнопения или серьезная итальянская опера. Им нужны народные песни, баллады, куплеты… Можно несколько песен Моцарта… многие их уже считают народными. Но нужно еще что-нибудь такое, шуточное, чтобы сразу засело у них в голове.

Сандро пересел за спинет и поставил на пюпитр чистый листок нотной бумаги. До сей поры единственными его сочинениями были задачи по композиции.

Необходимо что-то крайне простое и в то же время мелодичное, чтобы после второго куплета зрители пели вместе с ним. И стихи нужны послаще, вроде тех, что пишут в альбомы прекрасным синьоринам, про травку, овечек и любовь пастушка к пастушке. Пародия на пастораль – вот что нужно! В Генуе Сандро слыл внимательным кавалером и подобной чуши когда-то написал немало, оставалось только более-менее складно перевести ее на немецкий.

Оказывается, чувство голода – неплохой источник вдохновения! Через полчаса четыре куплета и припев были готовы.

“Ой, сейчас заплачу от умиления”, - думал пиит, взирая на свое творение. Он чувствовал легкое презрение к самому себе, но вместе с тем его охватил азарт. Легкий ритм, короткие фразы… Мелодия появилась сама. Не слишком уверенная, но он ее попробовал наиграть. Нет, не так. Акцент не там, да и переход от одной фразы к другой слишком резкий. А если поменять местами и сгладить… тогда припев легко впишется в замысел, он должен быть вообще примитивным…

Золотой карандаш, подарок Гаспаро, легко бегал по бумаге. Через час песенка была готова.

Когда Сандро запел, Мали от неожиданности уронила сковородку. Она жила здесь уже три месяца, и знала, что ее хозяин – музыкант, но никогда не предполагала, что он может петь. Потом она слушала его с раскрытым ртом.