Шелковый путь «Борисфена»

Сколько может длиться чума? Дня три, не больше. На четвертый приходит Анна. Надо же! Сандро казалось, что он уже и не помнит, как она выглядела, а тут узнал сразу. Она садится рядом, улыбается, манит пальцем.

- Пойдем со мной! - зовет Анна.

Вот она, смерть!

- Не пойду! – отвечает Сандро.

Анна хохочет:

- Предпочитаешь в Сибирь?

Душно. Неужели Милорадов никогда не выпустит его из этого чулана?

Анна все не уходит.

- Уйди! – Сандро отмахивается от призрака. – Не мешай. Мне нужно заниматься. Меня пригласили в Ла Скала.

Анна обижается:

- Это же я, твоя жена! Ты же говорил, что любишь меня! Ты клялся мне в верности!

- Я сдержал клятву. Я вырастил нашу дочь.

- Мне не нужна дочь, - Анна капризно поджимает губы, - мне нужен только хороший партнер и мои платья!

Сквозь вспышки сознания прорывается воспоминание. Голос, летящий над волнами:

- Сандро!

- Моя Памина! Я иду к тебе!

Царица Ночи прячет возлюбленную в своем замке. Никто, кроме Тамино, не может попасть туда и освободить ее. Замок охраняют корсиканцы. Это Милорадов нанял их!

Анна хватает Сандро за руки, тянет за собой.

- Нет, ты должен идти со мной!

- Пусти! – вырывается он. - Я больше не твой муж!

- Это из-за тебя я умерла, разве не помнишь?

Да, он так считал до той минуты, пока не рассказал об этом Нине. Разумом он всегда понимал, что это неправильно, но чувство вины преследовало его вплоть до того разговора.

- Нет!

Любовью и заботой убить нельзя, теперь он это знал.

Но где же Нина? Убежала? Обиделась за то резкое слово, что вырвалось у него в лаборатории, когда горел спирт? Да нет же! Вот она, здесь, на корабле. Господи, как она красива!

- Ты помирился с отцом?! – обнимает его Нина. – Какой подарок, Сандро! Как я люблю тебя!

Волна любовного желания захлестывает Сандро. Теперь он дрожит не от лихорадки и задыхается вовсе не от удушья, а от переполняющих его чувств.

- Нина! Наконец-то мы остались вдвоем. Не отворачивайся от меня, любовь моя. Падре благословил наш союз.

Но нет, это не Нина ждет его на роскошном брачном ложе. Черные волосы, потускневшие от долгой болезни, обрамляют изможденное лицо. Анна! Снова Анна! Но и Нина здесь же, рядом. Сандро не видит ее, но чувствует в своей ладони ее прохладную руку, стиснутую в кулачок. Гаспаро был прав: кольцо слишком велико ей…

- Никогда не прощу тебя, Сандро! – говорит Анна. - Если бы не ты и твой ребенок, я стала бы лучшей певицей в Вене!

Обида, столько лет терзавшая сердце Сандро, затмевает собой все остальные чувства.

- Я тоже не могу тебя простить! – кричит он ей в ответ. - Почему мои старания разбились о твою ненависть?!! Ведь я никогда не лгал тебе о своих чувствах! Мы могли начать все сначала! Для этого достаточно было всего лишь твоего желания! А Мара в чем виновата? Она твое дитя и всю жизнь любит тебя!

- Разве можно, умирая, не простить самого близкого человека? – в бесконечно синих глазах любимой застыли укор, недоумение и боль.

Это было так давно, Нина. Я уже все забыл.

- А сейчас ты умираешь, - безжалостно напоминает она, - у тебя чума!

- Ненавижу! – вскидывается Анна.

Но почему-то Сандро больше не обижает ее отношение. Сейчас он не чувствует к ней ничего, кроме жалости. Бедная девочка, ты была достойна лучшей участи. Как жаль, что ты так и не поняла, что я действительно любил тебя.

- Я прощаю тебя, - шепчет он.

Эти слова, произнесенные вслух, вырывают его из пучины бреда. Анна исчезает. Она не вернется, почему-то Сандро уверен в этом. Над ним склоняется старуха-гречанка. Она кладет ему на голову полотенце, смоченное уксусом.

- Нина, - любимое имя стоном вырывается из груди Сандро, - я должен написать ей… она… моя жена.

Но гречанка не понимает его. Она думает, что итальянец все еще бредит.

- Дмитрий, позови священника, - говорит она своему сыну. – Он умирает.

У Дмитрия ее слова сомнения не вызывают. Мать не раз видела смерть. Она похоронила мужа и четырнадцать детей.

“Борисфен” в Карантинной бухте находился в одиночестве. Почту, как и свежие продукты, подвозили каждый день. Первые дни фон Моллер ожидал известий с нетерпением. Потом, - со страхом. Не за себя боялся. Не представлял, как скажет Нине Аристарховне, что тело ее мужа выловлено в море или найдено на берегу.

Она же еще и утешала его, не сводя взгляда с волн:

- Он доплывет, Карл Иванович, непременно доплывет, я знаю.

Дни шли, с берега известий не поступало. Через неделю стало ясно: не нашли и, скорей всего, не найдут.

- Он утонул, - сказал Сергей Андреевич, - нужно это признать.

В Балаклаву, береговой охране, дали отбой. Не преступника ведь искали, а обычного пассажира, случайно упавшего за борт.

Теперь Нина смотрела не на море, а на высокий берег Карантинной бухты. Под этим холмом погребен древний город Херсонес. Дома и дворцы, вымощенные мозаикой улицы, храмы и театры во время землетрясения либо ушли под воду, либо оказались разрушенными и похороненными под толстым слоем земли. Теперь лишь кое-где виднелись поросшие жухлой травой остатки каменной кладки.