Шелковый путь «Борисфена»

Теперь, помимо воли, все повторилось снова.

Снова Сандро летел с высокой скалы в бездонную пропасть, снова сердце останавливалось и разрывалось на части. Вокруг нет воды, но дышать все равно нечем. Как долог, бесконечен этот полет…

Боже! Прости меня! Я ничему не научился!

Утро заглядывает в маленькое окошко, занавешенное выгоревшим ситцем. Сандро пытается открыть глаза, но сделать это невероятно трудно – веки будто свинцом налиты.

Неужели я снова выплыл?

Сердце, вот оно, бьется, никуда не делось. И дышать уже гораздо легче. Боли почти нет, наконец, можно вздохнуть! Грубая холщовая рубаха пропиталась потом, прилипла к телу. И не только рубашка, простыни тоже. Но, несмотря на это, Сандро не чувствует озноба. Лихорадка прекратилась. И кашель тоже почти прошел, а тот, что остался, приносит облегчение. Вот только сил нет совсем, их не хватает даже на то, чтобы откинуть тяжелое одеяло.

Когда Дмитрий привел священника, больной уже не метался в бреду и не хватал ртом воздух. Он спал спокойным и глубоким сном. Жара у него не было.

Когда Сандро проснулся, солнце стояло лишь чуть выше, чем когда засыпал. Ему показалось, что прошло всего несколько часов, на самом деле минуло больше суток. Кто-то переодел его в сухую рубашку, но он не помнил, когда это случилось. Ни боли, ни жара больше не было, только необычное чувство легкости в голове и теле. И слабость. Блаженная слабость и нежелание двигаться.

Нужно написать Нине! Даже в бреду он об этом не забывал.

Сколько прошло времени с тех пор, как он здесь? Четыре дня или пять?

Дмитрий, явившийся проведать больного, не расслышал заданного вопроса, настолько тихо звучал голос Сандро.

- Какой сегодня день? Дата?!

Грек наклонился к самым губам Сандро и только тогда разобрал вопрос.

- Пятое июля, - ответил он и для верности показал пять пальцев.

Нет, это невозможно! Даже если там, на корабле, в своей тюрьме, он совсем потерял счет дням, то сейчас никак не может быть июль. Венчались они с Ниной девятого июня!

- Сколько дней?.. – кажется, так это будет по-гречески.

На этот раз Дмитрий понял. Гость хотел знать, сколько дней он находится здесь.

- Пятнадцать, - ответил грек.

Сандро попытался вскочить с постели, но не удержался на ногах. Ужас, отразившийся на его изможденном лице, озадачил Дмитрия. Куда может спешить человек, чудом избежавший смерти? Грек заботливо уложил своего подопечного обратно и сказал что-то утешительное, вроде того, что обычно говорят тяжелым больным, а потом тихо вышел из комнаты. Сандро не смог бы ни остановить его, ни позвать достаточно громко.

Карантин на “Борисфене” истек вчера. Где искать теперь Нину Сандро не знал. В один день он лишился сразу двух бесценных сокровищ: любимой женщины, которая так и не стала в полном смысле его женой, и своего голоса. Он теперь не мог не только петь, но и разговаривать иначе, чем шепотом.

Часть пятая

Возвращение

Голос! Разве с этим можно смириться?! Он не мог утратить голос! Такое не должно было случиться с ним, тем более теперь, когда для него открыт путь на сцену лучшего в мире театра! Всю жизнь Сандро был певцом. Что ему делать теперь? А Нина? Как она отнесется к этому? Разве Сандро без голоса - это тот самый Сандро, которого она любит? И где Нина? Где она? Где?!

Ни для кого не секрет, что век артиста на сцене недолог. Сандро никогда не понимал тех певцов, которые из последних сил цеплялись за былую славу и продолжали петь даже тогда, когда их голоса уже не вызывали ничего, кроме сочувствия. Он считал, что найдет в себе силы уйти сразу, как только поймет, что не тянет. Правда, он рассчитывал, что лет пятнадцать - двадцать у него в запасе имеется. Оказалось, что нет. Обидно, но ничего не поделать. Ему и так повезло больше, чем другим. Ведь он начал еще ребенком.

Нина - другое дело. Тут успокоить себя он ничем не мог. Он вообще никогда не допускал мысли, что подобное может случиться.

Сандро Лоренцини, у тебя украли новобрачную прямо из постели!

Он почти не сомневался, что Милорадов ее именно украл. Не смог достичь своего обычным способом, вот и решился на крайнюю меру. Сначала расправился с мужем, затем похитил жену. Как она перенесет все это? Его, изможденного болезнью, страдающего от собственного бессилия, беспокоило только одно: не будет ли Милорадов продолжать мстить Нине? Ведь она, скорей всего, не уступит! Не захочет ли он теперь на ней сорвать свое зло? Не станет ли преднамеренно мучить?

Кто может знать Милорадова лучше, чем Киселев?

Не дожидаясь ответов, Сандро забрасывал Даниила Степановича письмами. Не писала ли Нина ему, Антонеле или Гаспаро? Куда Милорадов должен был отправиться из Севастополя? Куда он мог увезти ее? К кому, кроме своего дяди, Нина могла бы обратиться за помощью здесь, в России? Где ее искать?!!

Сандро уже решил, что, как только почувствует себя достаточно окрепшим, поедет в Киев, туда, куда они с Ниной держали путь. Слабенький огонек надежды теплился в его сердце: а вдруг все не так страшно? Может, он найдет ее у родственников?