Шелопут и Королева. Моя жизнь с Галиной Щербаковой

Я уже писал о том, что, обзаведшись семьей, я время от времени в критические моменты просил у родителей взаймы. Однако, вспоминая это, и не подозревал (ох как неправильно с точки зрения логики выражаюсь), сколь быстро такое обстоятельство проявило себя. Оказывается, оно упомянуто в письме родителям от 11 апреля 1962 года. Не будь его – мое представление о себе самом было бы менее реалистичным. Все же «память – это игра в «испорченный телефон», как выразился знаменитый кембриджский психолог Фредерик Бартлетт.

«…Вот уже неделя, как я стал по-настоящему, со всеми штампами, семейным человеком. Рады мы все очень. В загс приходило очень много наших друзей… После регистрации там же, в загсе, распили десяток бутылок шампанского. Потом все побрели в редакцию газеты «Комсомолец» (до моей работы ехать больно уж далеко) и продолжили торжество там.

В 5 часов Саша (Галин брат) и Ида сходили в садик за Сашкой-маленьким, и мы все пошли домой. А часа через два к нам опять пришли люди. Было хорошо. В воскресенье у нас тоже были друзья, из тех, кто не смог прийти в тот раз. И до сих пор к нам приходят с поздравлениями. Мы очень рады этому.

Правда, в связи со всеми этими событиями наш бюджет дал трещину. Надеемся ее в ближайшее время залатать. Если вы сможете прислать нам тридцать рублей, то именно сейчас они окажутся для нас очень полезными. (Пишу эти строчки тайком от Галки, иначе обязательно поднимется шум: как не стыдно и т. д., и т. п.) Что же касается двухсот рублей на кооператив, то этого не требуется. Мы решили как следует плюнуть на это дело. Пойдем какими-нибудь другими путями».

Никаких страданий по поводу текущей или тем более «возможной бедности» в будущем я в то время не испытывал. К недостатку денег относился так же легко, как до того – к их естественному наличию. В моменты, когда не хватало на жизнь, писал отцу (с почтамта!), чтобы выручил. Отдавал, как только получал зарплату с гонорарной прибавкой. Если ее не было, шел на Ростовскую студию кинохроники, там часто случалась работа – писать дикторский текст к киножурналу «По Дону и Кубани» или еще к какой-нибудь продукции. Если требовалось купить что-то «для дома», нужна была «халтурка» посерьезней. Так, под первый наш телевизор «Сигнал» пришлось сочинить для «Россельхозиздата» брошюру под гордым названием «Время жить» про двух молодых свинарей-новаторов. Правда, к гонорару за нее пришлось еще добавить мои отпускные, зато могли видеть «Эстафету новостей» с Юрием Фокиным, «КВН» со Светланой Жильцовой и Александром Масляковым, «Голубой огонек» с Михаилом Ножкиным.

Как большинство советских людей, в ситуации, когда мои домашние не испытывали нужды в еде, я не слишком задумывался о своем, по существу, голоштанном состоянии. Такое восприятие действительности вполне можно было принять за уверенность в завтрашнем дне: еду-то мы, слава богу, и завтра себе обеспечим…

Беззаботность (можно сказать, сладкая беззаботность) относительно собственного благосостояния, видимо, имела естественные корни в его смехотворной мизерности и полной невозможности самому существенно влиять на него. Кто влиял (к примеру, так называемые цеховики, по-нынешнему люди малого бизнеса), те в основном или сидели за решеткой, или подлежали расстрелу.

В этой блаженной легкомысленности я пребывал до 1970 года. Ее нарушил мой бывший шеф, взявший в свое время меня на работу в ростовский «Комсомолец».

Я узнал Бориса Яковлева, как и Галина, в 1962 году. Ему был 31 год, и он, не очень давний обкомовский службист, был назначен редактором донской «молодежки». Мне было двадцать четыре, и каково же было мое удивление, когда мне позвонили в радиокомитет и предложили работу ответственного секретаря областной газеты.

Удивляться было чему. Я не забыл, как всего полтора года назад обходил печатные органы – от «Молота», «Комсомольца», «Вечерки» до «Ростсельмашевца» и каких-то еще многотиражек. Что же случилось в «столице Северного Кавказа»?..

А «случился» – Яковлев, тоже сравнительно недавно приехавший сюда. С его изначальной верой в порядочность людей. Естественно, в жизни он изрядно натерпелся от этого своего свойства, но, думается, в итоге такая жизненная стратегия оказалась выигрышной. Как и в случае с «Комсомольцем». «…Пришлось притираться, – вспоминает он в своей автобиографической книге «Записки счастливого неудачника», – и тут мне помогла больше всех Неля Егорова – заведующая отделом комсомольской жизни. Да и Агуренко (замредактора, именно его и хотели видеть своим шефом журналисты. – А.Щ.), будучи очень интеллигентным человеком, взялся учить меня уму-разуму».

Эти и другие редакционные сотрудники знали меня как автора нескольких понравившихся им публикаций. Можно только догадываться, сколько сомнений было у нового редактора, прежде чем он, следуя совету своих коллег, решил позвать меня в свою команду. Было одно немаловажное обстоятельство: в редакции работала моя жена Галя, у которой, как говорится, не складывались отношения с новым руководителем коллектива.