Шенгенская история

Он мог бы еще остаться дома. Полежать или посидеть. Повыглядывать в окно, выходившее во двор. Выпить еще две чашки чаю или заварить кофе. Но через две недели надо платить за квартиру, а потом и за воду с электричеством. И хотя по своему опыту Андрюс знал, что шансы быть приглашенным кого-то развлекать до обеда невелики, но все равно вышел из дому и отправился на рю де Севр. Ведь Сесиль обычно приходит в кафе уже в одиннадцать, а албанцы сидят там, кажется, с самого открытия. Странно, что пропал «джинсовый» Джек! Может, нашел другую больницу, где конкуренции среди клоунов поменьше или вообще нет?

Спустившись на станцию «Бельвиль», Андрюс на мгновение остановился, решая, каким маршрутом воспользоваться сегодня. Прямая дорога через Монпарнас включала в себя две пересадки и забирала не намного меньше времени, чем маршрут через Шарль де Голль – Этуаль. Зато более длинный маршрут, всего с одной пересадкой со второй линии на шестую, позволял снова увидеть Сену, Эйфелеву башню и прокатиться по надбульварному виадуку. И тогда из окна вагона можно несколько минут смотреть на парижскую жизнь свысока, разглядывать ее в забавных деталях, лететь над ней на беззвучном поезде метро.

Выбрав уже в который раз длинный маршрут, Андрюс отправился в свое маленькое ежедневное путешествие. Поезд метро останавливался каждую минуту – полторы. И на каждой платформе сидели или лежали бездомные. Они, наверное, и жили на этих станциях метро. Их никто не прогонял, никто не трогал. И никто с ними не разговаривал.

Андрюс вспомнил шотландского фермера. Интересно, а где он обитал до больницы?

Мысли о бездомных исчезли сами собой, как только поезд метро выехал на мост Бир-Хакейм. В вагоне стало удивительно светло. Солнце старалось. Проехала мимо Эйфелева башня и спряталась за жилыми крышами парижских домов. И взгляд Андрюса опустился вниз, на наземную жизнь бульвара, на его немногочисленных в это время суток прохожих.

В кафе он оказался первым среди своих коллег по клоунскому цеху. На стене как обычно беззвучно работал телевизор, но этим утром он вместо привычного футбола показывал соревнования по прыжкам с трамплина. И этим утром его смотрели благодарные зрители, специально развернувшись за столом к экрану: двое мужчин и три женщины. Французы из провинции. Рядом со столом вертикальный чемодан на колесиках с ручкой, украшенной бумажным хвостом багажной бирки, доказывающей, что этот чемодан совсем недавно летал на самолете. Мужчины пили пиво, женщины – лимонад зеленого цвета. Они просто убивали время или кого-то ждали. Сидели за спиной Андрюса.

Столик Сесиль был опять заботливо «зарезервирован» барменом. Сам бармен негромко болтал с парнем, пившим кофе у стойки. Маленький микромир парижского кафе можно было легко разделить на отдельные микромиры. И сам Андрюс вдруг почувствовал себя тоже отдельным микромиром, связанным со множеством других микроскопических вселенных, видимых и невидимых. В одной из таких микровселенных полусидит или лежит на своей металлической кровати мальчик Поль из Камеруна. В другой существует доктор, бесплатно наложивший гипс на ногу Андрюса и зарегистрировавший его в больнице бездомным.

Андрюс опустил взгляд на гипс и чуть наклонился к ноге. Рядом гулко упал алюминиевый костыль, и компания, следившая за прыжками с трамплина, обернулась на шум.

Нога не болела. Надо бы пойти и снять этот гипс!

Мысли Андрюса прервал своим появлением бармен. Он поставил на стол перед ним чашечку кофе. Улыбнулся и отошел.

«Я же еще не заказывал, – подумал Андрюс. – Но все равно бы заказал. Он знает!»

Андрюс надел клоунский носик и сделал глоток.

Этой чашечки ему легко хватит на час, но остывший кофе не приносит никакой радости. Бармен – нормальный мужик. Не выгонит его отсюда даже если перед ним два часа будет стоять пустая чашка!

В кафе заглянул серый пудель на поводке. За ним следом вошла и старушка в клетчатом шерстяном зеленом пальто, очень напоминавшим своим узором одеяло. Показалось, что именно пудель затянул свою пожилую хозяйку внутрь. Она заговорила о чем-то с барменом. В какой-то момент наблюдавший за происходящим у барной стойки Андрюс поймал на себе их взгляды. Словно они говорили именно о нем. Старушка вдруг прошла мимо стола, за которым обычно сидели албанцы, и остановилась, с сомнением глядя на алюминиевый костыль, подмышечную подушку которого Андрюс прижимал телом к спинке стула. Она заговорила с ним по-французски, но тут же замолкла, услышав от Андрюса его традиционное «Pas Français». Замолкла, но осталась на месте. Андрюсу стало как-то неудобно. Ведь на самом деле эта его заученная фраза уже не соответствовала действительности. Многие часто слышанные слова и фразы он не только уже понимал, но и мог повторить. Вот и сейчас она что-то сказала про свой дом, «la maison». И сказала «pouvez-vous», что означает «можете ли вы». Но все равно отдельные знакомые слова не помогали понять причину обращения к нему этой пожилой парижанки.