Шенгенская история

Клаудиюсу вспомнилось, как он рассмеялся, найдя случайно такую же грелку под кроватью в их комнатке в полуподвальной лондонской квартирке с общей кухней и очередью в душ. В его детстве грелкой пользовалась бабушка, да и то только последние пару лет своей жизни. Ей постоянно было холодно, не хватало тепла ни днем, ни ночью. И она все время кипятила чайник на газовой плите, сливала из синей резиновой грелки остывшую воду и наливала кипяток. И снова прикладывала грелку к себе, брала ее на колени, как кошку, или прижимала к животу. И ночью она забирала ее с собой в постель. С тех пор грелка для Клаудиюса оставалась забавным предметом из прошлого, как граммофон или проводное радио. И вот наступил момент, когда и ему пришлось признать полезность этого давнего изобретения. Полезность и экономность. Ведь вечером для тела что главное? Заснуть в тепле! А просыпаться уже можно и от холода, но желательно утром, а не посреди ночи.

Когда ветер этой ночи забился, как птица, в окошко спальни, грелка еще не начала остывать, а Клаудиюс только настраивался на сон. Но ветер оказался сильнее его сна.

Недовольный шумовым пробуждением, Клаудиюс спустился на кухню, включил электрочайник и уселся в темноте за столик.

«Наверное, и она не спит», – подумал об Ингриде, остановив взгляд на ее мобильнике, как всегда, оставленном на столешнице.

Вышел в коридор и приоткрыл дверь наружу. Порыв ветра ударил в лицо, ворвался в дом, зашелестел занавесками. Ветер показался Клаудиюсу теплым. «Наверное из Африки, – подумал он. – Воздушный „Гольфстрим“!»

Сунул босые ноги в ботинки и, не завязывая шнурков, в трусах и майке вышел в ночную темноту, захлопнув за собой дверь, но не закрыв ее на ключ. Кого тут бояться, если все ворота и калитки заперты?

Прошел к особняку, ощущая всем телом суматошное и нервное движение теплого воздуха. Остановился в двадцати – тридцати шагах от парадного входа, в саду, который он как садовник так и не привел в порядок. В темноте особняк казался намного массивнее и загадочнее. Его взгляд упал на крайнее левое окно третьего этажа. За этим окном спит Ингрида. Неужели она может спать при таком ветре?!

И словно в ответ на его мысли в окне вспыхнул свет. Нет, не ярко, а по краям, там, где занавеси неплотно прикрывали окно.

«Может, она оставила дверь открытой?» – Клаудиюс перевел взгляд на колонны парадного входа.

Поднялся по ступенькам, потянул на себя ручку тяжелой двери, но она не поддалась.

Вернувшись к себе, снова уселся за столик у окна, оглянулся на горячий чайник, пытаясь решить: хочет он чаю или нет. Вздохнул и забыл о чае. Мысли снова погнали его к Ингриде. Им было тут так хорошо вместе! Еще недавно! Но теперь Ингрида с каждым днем отходила от него все дальше и дальше. И ведь не было у нее больше никого, к кому бы она решила уйти от Клаудиюса. Тут вообще никого кроме их двоих не было! А значит, это он, Клаудиюс, ее чем-то не устраивал. Значит, это его проблема. Она ведь недаром сказала недавно «Если ты не…» Это была угроза! Она сказала и не договорила. Но и так все понятно. Она уйдет, если он не изменится! Если он не изменит свое отношение к жизни… Куда уйдет? Когда? Сейчас она и так уходит от него на ночь! А если она уйдет вообще?

Клаудиюс испугался своих мыслей. Сходил наверх за грелкой. Поменял в ней воду и опять поднялся в спальню.

– Я всю ночь не спал, – пожаловался он Ингриде за завтраком. – Такого ветра тут еще не было!

– А я спала как убитая, – усмехнулась Ингрида, обкусывая боковинкой вилки белок от яркого-оранжевого желтка яичницы. – Зато сейчас как тихо и солнечно! – она бросила взгляд за окно.

Спокойное и солнечное утро этого дня, последовавшее за бурной и ветреной ночью, нарушил своим приездом Ахмед. Он приехал не один, а с подтянутым парнем-арабом.

– Фотограф, – представил его пакистанец, не упомянув имени гостя.

Фотограф кивнул, опустив на землю у ног черный кожаный кофр.

– Потенциальный покупатель дал ему задание пофотографировать усадьбу, – пояснил Ахмед.

– А покупатель откуда? – поинтересовался Клаудиюс. – Не из Москвы?

– Из Катара.

Клаудиюс и Ингрида молча переглянулись.

– Я возьму ключи от всех помещений, – сказал Ахмед и решительно зашагал в сторону их домика.

Парень-фотограф достал из кофра фотоаппарат и начал свою работу. Сначала отщелкал их домик снаружи, потом зашел внутрь. Ахмед, позвякивая в руке связкой ключей, вышел во двор и терпеливо ждал фотографа. Ингрида и Клаудиюс, не сговариваясь, почувствовали себя посторонними. Наверное, именно это чувство заставило Клаудиюса подойти к Ингриде и взять ее за руку. Они стояли перед домиком из красного кирпича словно перед больничной койкой, на которой лежал их ребенок.

– Мы вам там не нужны? – спросил Клаудиюс, когда парень-фотограф следом за Ахмедом вышел во двор домика и отправился к особняку.

– Пока нет, – ответил, обернувшись, пакистанец.

– Мы им и тут не нужны, – прошептала Ингрида.

– Слушай, а мы ведь здесь ни разу не фотографировались! – Клаудиюс заглянул в грустные глаза Ингриды. – Давай устроим фотосессию! На память!

– Дешевым мобильником? – ехидно спросила Ингрида.