Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии

Один из тех редких случаев, когда он говорит правду. Его заведение – не просто место, где можно перекусить.

– Может, пора сменить формат?

– Не пойдет. Единственная возможность – возврат к чему-то вроде Нейтральной Зоны. А я этого не хочу. У меня вкус к аристократической жизни.

В предыдущем своем воплощении «Пальмы» находились в центре Нейтральной Зоны и представляли собой место, где обитатели преступного мира всех рас и мастей могли встречаться и вести дела без опасения, что их прирежут или причинят другие неудобства. Расцвет Нейтральной Зоны пришелся на время, когда я только начинал работать. Здесь было удобно просто ошиваться, слушать, завязывать контакты, выяснять, кто есть кто. А потом я познакомился с Тинни.

– Тогда поменяйся ровно настолько, чтобы людям хотелось зайти и посмотреть, что здесь нового. Подавай что-нибудь помимо баклажанов, пастернака и брюквенного вина.

– Спасибо, Сарж, – сказал Морли. – Ваше пальто, мистер Гаррет. Твоя рыжая подружка прислала его с запиской, что тебя уволокли в Аль-Хар.

Он выжидающе смотрел на меня. Я не обращал внимания на пальто.

Как можно солгать лучшему другу?

– Шустер хотел завербовать меня в качестве консультанта. Зачем, почему – не сказал. Но его интересует что-то, во что замешаны детки с Холма.

– Поговаривают, ты работаешь на Макса Вейдера. Что-то связанное с большими жуками.

– Да. С этим справляюсь. Надеюсь, во всяком случае. От тебя прямо туда пойду, удостоверюсь.

– В Веселом Уголке сейчас этих жуков пруд пруди. Они там весь бизнес портят. Ты сейчас не самый любимый персонаж.

– Я? Не самый любимый? Объясни.

– Ты выпустил всех этих жуков.

– Я?! Не выпускал я никого!..

Глупости в мире больше, чем воздуха. А следом за ней идет неспособность думать, шевелить мозгами.

– Я их, наоборот, сдерживал. Отлично потрудился, позволь заметить.

Морли только улыбнулся.

Наверное, стоит пояснить. Прошу прощения, если уже говорил об этом. Мистер Дотс смертельно хорош собой и просто сочится животным магнетизмом. Если вы отец или муж, он должен сниться вам в кошмарных снах.

Он всегда следует моде и одет с иголочки. Даже здесь, на работе, где ему не на кого производить впечатление, в разгар суровой зимы он разряжен как на бал, весь в парче и кружевах.

Рохля, который мог бы сойти за уродливого брата-близнеца Саржа, принес чай. Морли разлил его по чашкам. Я отхлебнул, наслаждаясь теплом. Чего-то недоставало в этом месте – обыкновенного напряжения.

Я поблагодарил Рохлю и повернулся к Морли:

– Что все-таки происходит?

– Ничего. Тинни беспокоилась. Я предпринял шаги с целью узнать, насколько серьезно ты туда угодил. Тебе повезло, тебя отпустили. Сарж привел тебя сюда, чтобы ты мог получить назад свое пальто. И раз уж ты здесь, я развлекаюсь, пытая тебя насчет твоих жуков.

– Не моих. Детишек с Холма. Расскажи лучше про Лазутчика Фельске.

Его благодушное настроение как рукой сняло. Морли настороженно выпрямился:

– Что тебе о нем известно?

– Две вещи. Во-первых, ничего. Потому и спрашиваю. Я вообще о нем не слышал до вчерашнего дня, когда Плоскомордый сказал пару слов. Не сомневаюсь, найдется еще три или даже четыре человека, которые и сегодня о нем ничего не знают. Более того, возможно, существуют даже такие, кто не слышал о тебе. Так что хватит увиливать.

Вернулся Сарж и внимательно осмотрел принесенное пальто.

– Он совсем рехнулся после приключений в Аль-Харе, – заметил Сарж.

– Ну уж нервным точно стал, – кивнул Морли.

– Кажись, кой-какие проблемы, Гаррет, – сказал Сарж. – Ребята с кухни, видишь ли, решили, что это посетитель забыл. Так они за пальто подрались… порвали немножко.

– Ш-ш-ш! – свирепо перебил я его. – Я вообще громоотвод для мелких катастроф. Вот от чего я действительно нервный, так это от друзей, которые мне не доверяют. Считают, что веселее играть в разные игры, когда все, что мне нужно, – это клочок правдивой информации.

Морли потеребил несуществующий ус.

– Ладно, сделаю вид, будто ты и впрямь настолько темен и невежествен, каким хочешь казаться. В интересах дела.

– Как благородно!

– А разве нет? С учетом всей мерзости, что имела место с начала года.

Он улыбнулся вкрадчивой кошачьей улыбкой. Все еще опасался, что я отомщу ему за то, что он повесил мне на шею говорящего попугая, способного вогнать в краску даже закаленного моряка.

– Склон горы не всегда идет вверх. С другой стороны, случается, и вниз.

– Опять со стариками общаешься?

– Лазутчик Фельске.

– Да. Лазутчик Фельске. Легенда. Шпион из шпионов. Человек, почти не уступающий в непопулярности галоше Гаррету. Человек, настолько преуспевший в искусстве подслушивать и подглядывать, что его жертвы об этом даже не догадываются. То есть настолько, что подавляющее большинство людей о нем даже не слышали.

– Включая вышеупомянутую галошу Гаррета. Что это такое, кстати, «галоша»?

– Такая штука для людей, которые всю жизнь ходят по лужам. Спроси у своих дружков-гвардейцев. И поверь мне на слово, они здорово настрадались от Лазутчика Фельске, так что с удовольствием поговорили бы с ним с глазу на глаз. Желательно в темном углу.