Шепот

— Что вы даете мне теплое пиво? От теплого пива я простужаюсь. У меня пропадает голос от теплого пива. Я хрипну. У вас есть лед, черт бы вас забрал вместе с вашим льдом!

Другой, чуть трезвее, быстро глотал то, что наливал ему бармен, опять подвигал бокал бармену, нахальным басом гудел:

— Еще один. Но только не немецкий.

Кемпер подсадил Гизелу на стульчик, взобрался сам на сиденье, очутился рядом с тем, что требовал только не немецких напитков. Тот проглотил очередную рюмку, повернулся всем корпусом к Кемперу, скользнул по нему взглядом, пьяно пробормотал:

— Коллега, камрад! Вот где мы встретились!

Он замахнулся рукой, видно, хотел обнять Кемпера, но не удержал равновесия и вместо Кемпера схватился за стойку.

— Я вас впервые вижу, — ответил Кемпер.

— Ну как это впервые? Ведь ты служил в нашей дивизии…

Он назвал какую-то дивизию, снова замахнулся на Кемпера и снова был вынужден схватиться за край стойки.

— Не знаю я никакой дивизии, — еще больше возмутился Кемпер. — Бармен, два коньяка, пожалуйста.

— Солдаты должны узнавать друг друга, — болтал пьяный. — Но ты не хочешь меня знать, задираешь нос. Ты и тогда был таким зануден. Теперь я припоминаю. Что? Подхватил где-то бабу? Эту рыжую выдру? Тьфу на нее!

— Это моя жена, и если вы еще хоть слово… — у Кемпера задергались щеки.

— Ну, пошутил, пошутил… Ты интеллигенция. Это видно сразу. И на войне ты так ничему и не научился. Вилли, — обратился он к любителю холодного пива, — скажи ему… Разве он знает… Ты не знаешь, — опять перевалился он в сторону Кемпера, — а надо вот…

Он расстегнул свой черный пиджак, показал подкладку левой полы, пощупал там что-то твердое и длинное.

— Видел? Чрезвычайно удобно, — с глуповатой усмешкой, размазанной по физиономии, говорил он. — Обыкновеннейший эсэсовский кинжал. И никто не видит. Не замечает. Не догадывается. Неожиданность — всегда твоя первая союзница. Ты можешь нападать. Можешь обороняться, нападая. Например: от грабителей. Ты хочешь достать для них деньги из нагрудного кармана. «Минуточку, господа, сейчас получите свой кошелек». И выхватываешь — нож! Или — твои враги. Встретили и требуют удостоверение личности. Их двое или трое, ты — один. Удостоверение? Пожалуйста! Одно движение руки в карман — и враг пронзен ножом, как цыпленок! И не видно. Правда? Хочешь, я пройдусь здесь, и ты убедишься, что ничего не видно.

Он хотел слезть с сиденья, но Кемпер придержал его.

— Не надо, — сказал он. — Я вам верю.

— Ой ненормальный, — испуганно промолвила Гизела.

— Что вы, фрау? Я нормальный… Я сейчас дажо слишком нор…мальный для этой постной жизни. Только подумать: носить десяток лет такой нож и никого не пырнуть! Оружие, если его долго не употреблять, ржавеет, притупляется, перестает быть оружием!..

— Пойдем отсюда, — потянула Гизела Кемпера за рукав. — Я не могу…

Все-таки тридцать дней, проведенных у Адриатики, показались Кемперам пречудесными, несмотря на такие мелкие инциденты, как в баре с пьяным эсэсовцем.

Ездили ужинать на остров Святого Стефана. Фантастический остров. Упала когда-то в море у самого берега желтоватая скала, наверное, много лет лежала там, Пустынная и печальная, пока не удалось однажды дружной семье рыбаков Паштровичей захватить богатую добычу с турецкого флота, который разгромили в Которской бухте, и вот Паштровичи, чтобы не делить между собой сокровищ, решили построить на острове для себя жилища, превратить пустынную скалу в свою рыбацкую крепость, отдав ее под покровительство своего патрона — Святого Стефана. Сотня домишек, прижавшихся так тесно друг к другу, что между ними пролегали не улицы, а лишь каменные тропинки; в самой высокой части острова — маленькая церквушка; была там и небольшая площадь для родовых собраний, на которых решались важнейшие дела. Улицы-тропки назывались просто и романтично: улица Якоря, улица Солнца, улица Рыб, улица Цветка. И на домишках вместо вывесок с названием улиц — выкованные из черного грубого железа изображения солнца, рыбы, цветка. Кто-то постиг, что за такую романтику можно получать немалые деньжата с богатых чужеземцев. Всем Паштровичам на зеленом побережье, возле бывшего королевского дворца Милочер, построены красивые коттеджи, а каменные жилища острова Святого Стефана, не трогая и не изменяя ничего внешне, внутри переоборудовали в люксовые виллы с электричеством, горячей водой, вентиляцией; здесь же построен ресторан, вырублен в скале бар — и теперь тут сидят богатые бездельники, которые наползают сюда со всего света, и платят за один день пребывания на Святом Стефане почти столько, сколько Кемперы заплатили за свое месячное пребывание в Будве.