Шепот демона

Олеся даже не успела понять, что произошло. Морозный Дед снял с пояса топор и принялся рубить сосну. Подул ледяной ветер, и Страшилища еще пуще закачались на своих веревках. Наверное, это галлюцинации, но они вдруг… начали водить хоровод! Закружились вокруг Олеси в диком жутком танце под потусторонние напевы старика.

Олеся сделала отчаянный шаг вперед, пытаясь вырваться из круга, но перед ней оказалось Страшилище с высунутым из пасти языком и черными клочьями меха, торчащими во все стороны. Из-за деревянной маски доносился тихий смех, и хриплый голос вдруг начал напевать на манер детской считалки:

– Первая невеста за водой пошла. Вторая невеста поясок нашла. Третья невеста хоровод водила. Четвертая невеста за демоном ходила. А пятая у окна сидела да в окно глядела. Глядела-ждала, демона звала. «Приди, ненаглядный, женишок мой ладный. За тобой пойду, в пещеру войду. Обнимать буду. Целовать буду. Род, семью забуду. Жертв тебе добуду».

Олеся оцепенела от страха. Тело не слушалось и леденело под порывами ветра. Кольцо вокруг нее сужалось, и слышался уже хор голосов, повторяющих дурацкую считалку. Топор стучал все быстрее, а песня Деда становилась громче.

Олеся не выдержала. Оттолкнула рогатую маску, приготовившись бежать к дому.

Окоченевшие негнущиеся пальцы коснулись холодного и почему-то мокрого дерева. Кожа тут же покрылась теплой липкой… кровью?

Олеся сорвала Страшилище с шеста и отшвырнула маску в снег. Послышался издевательский смех, а из темноты леса на нее смотрели десятки алых глаз.

В следующую секунду она проснулась…

* * *

Едва дыша, Олеся села в кровати. Она запуталась в ворохе простыней, одежда липла к мокрой от пота коже, а в окно несмело пробирался рассвет.

Она в ужасе огляделась по сторонам. Не было леса, не было заваленного ветошью дома. Не было Габора…

Она оказалась в спальне, где пришла в себя. Уютная голубая комнатка с просторной кроватью, украшенной крылатыми драконами. Они обвивали цепкими когтистыми лапами столбики и карабкались вверх, к нежному прозрачному пологу. За синими портьерами прятались узкие стрельчатые окна, за которыми мелькали юркие тени.

Олеся выбралась из кровати и подбежала к окну. Снег… Огромные пушистые хлопья кружились в воздухе белым роем.

«Буран собирается. Настоящая буря грядет» – так сказал Морозный Дед. Морозный Дед! Олеся прижалась лбом к холодному стеклу и сделала пару глубоких вдохов.

Сонная дрема никак не желала уходить. В голове вяло ворочались мысли и звучала странная детская считалка.

Габор! Он остался в лесу, в хижине Бражены. А она оказалась здесь. Ей это все не приснилось. Олеся осмотрела себя: на старой мужской одежде кое-где темнели пятна крови. Не сон. Это был не сон! Нужно что-то делать…

Зря она искала встречи с Морозным Дедом. Чокнутый старик только все испортил. Каким-то образом ему удалось отправить ее сюда. Олеся уже ничему не удивлялась. Пора бы свыкнуться с чертовщиной, которая здесь происходит. Но зачем он это сделал?! Олеся просила помощи и совета, а он решил ее проучить. Проучить каким-то извращенным садистским способом.

Что будет с Габором, когда он проснется и не найдет ее рядом?! А вдруг снова нападут демоны?! Нужно срочно найти Адрианну и убедить послать за Габором отряд.

Олеся развернулась к двери, собираясь бежать на поиски, но неловко зацепилась за пушистый ковер и полетела на пол. Пытаясь удержать от падения, схватилась за свисающее с кровати одеяло и потянула на себя. Устоять на ногах не удалось. Она упала, больно ударившись коленями о вымощенный досками пол. Одеяло сползло, а вместе с ним и старая потрепанная книжица в кожаной обложке со следами тиснения. Сказки!

Олеся схватила книжку, словно в любой момент мог появиться кто-то, кто отберет ее. Почему-то сейчас эта книжка казалась самым большим сокровищем на свете. Олеся прижала ее к животу, пытаясь выровнять сорвавшееся дыхание.

Ногти впивались в обложку, а уголок корешка больно давил в живот, но Олеся не выпускала книжку из рук. Она вспомнила, с каким выражением лица Габор рассказывал о ней, о том, что таких всего несколько. Вспомнила, как мерцали серебром и сталью его глаза и как нежно, словно ласкал, он водил пальцем по буквам. Как сурово сдвигал брови…

Потом она вспомнила, как он начал учить ее алфавиту. Жар возбуждения объял все тело, растекаясь от кончиков пальцев до лица. Ей так хотелось оказаться сейчас рядом с Габором, прижаться к нему и сказать, что любит… Любит до безумия, до нестерпимой острой боли там, где бьется сердце.

«А ты алфавит с господарем доучи и все узнаешь».

Голос Морозного Деда прозвучал совсем рядом. Как будто он прошептал ей это на ухо. Не просто так он ей это сказал. Не просто. А она опять, дуреха, не послушала и принялась твердить о своих страхах.