Шепот горьких трав

– На самом деле это не так. Я сначала перешла на обслуживание постоянных клиентов, потом стала сводить их с другими девочками, пока не почувствовала себя готовой к радикальным жизненным переменам.

– Толчком стала гибель Ланского?

– Возможно. Мне давно опротивел тот образ жизни, что я вела. Даже после того, как я перестала обслуживать клиентов, продолжала контактировать с ними. А богатые мужики отвратительны.

– Все?

– Да, – безапелляционно заявила Эльза. Хотя могла бы и промолчать, видела, что Валерия начинает раздражаться. И не очень понятно почему. – Деньги дают власть, а она развращает.

– Вы вращались в определенном кругу. Не стоит судить обо всех по тем толстосумам, которые проводят досуг на яхтах с продажными девками.

– Пожалуй, вы правы, – взяла-таки себя в руки Эльза. Она ничего не докажет, только разозлит подполковника.

– Среди очень богатых остались порядочные люди, – чуть смягчила тон Светлова. На предыдущей фразе прошлась по Эльзе, как кнутом, назвав продажной девкой.

Но Эльза знала, что права. Она, а не подполковник. И клиенты ее тут ни при чем. Точнее, не только они. Все психологические проблемы родом из детства. Эльзу поломали еще до того, как она повзрослела.

Она была из очень хорошей и благополучной на первый, второй и даже третий взгляд семьи. Отец ее работал в питерском порту небольшим начальником, мама была экскурсоводом, сопровождала иностранные группы. Жили не тужили. Были и деньги, и фирменные шмотки, и знакомства полезные. Дети только не получались. А хотелось ляльку. Именно девочку, Эльзу. Она появилась на свет на пятом году супружеской жизни. Желанный ребенок. Мама ушла в декрет и больше на работу не вернулась. А папа стал вкалывать за двоих. И хорошо поднялся. Его повысили до большого начальника, и семья зажила еще лучше. Глава ее ни в чем своим девочкам не отказывал. И не только в материальном плане. При тотальной занятости умудрялся выкраивать время для жены и дочери. Случалось, забивал на важное совещание, чтобы сводить Эльзу в парк или ее маму в театр.

Ей было десять, когда в семье разразился первый серьезный скандал. Оказалось, все эти годы у отца была любовница, красивая, но совершенно бестолковая бабенка. На ней обещали жениться, но так этого и не сделали. А ей уже перевалило за тридцать. И вот явилась стареющая красотка в дом любовника, чтобы за него побороться. Поступок глупый, приведший только к раздору в семье, но никак не способствовавший воссоединению любителей адюльтера. Папа тут же бросил свою пассию и долго замаливал грехи перед женой. Она простила его. Но, как гласит народная мудрость, черного кобеля не отмоешь добела. Едва все наладилось, как папашка вновь побежал на сторону. Новая любовница была младше предыдущей, а что хуже – умнее. Она не ждала предложения руки и сердца даже после того, как забеременела. Барышня оставила ребеночка и тянула деньги с обеспеченного любовника до тех пор, пока не вышла замуж за иностранца и не переехала с ним в Канаду. Это расстроило отца, и он пустился во все тяжкие. Теперь он спал со стриптизершами и даже с проститутками. Мать страдала, но не уходила. Пила. Много и часто. Эльза наблюдала за тем, как рушится благополучный мир их семьи, и не знала, как все исправить. О ней забыли все: и отец, погрязший в разврате, и мать, тонущая в своем горе и алкоголе. Всем стало плевать на нее. На долгожданного ребенка, из-за которого папа сбегал с важных совещаний, а мама не вернулась на работу, желая всю себя посвятить воспитанию.

Почему они не разводились, Эльза так до конца и не поняла. Неужели лишь потому, что хотели казаться образцово-показательной семьей? Притворялись перед соседями, друзьями, коллегами отца? Родители, которые давным-давно не спали друг с другом и практически не разговаривали, устраивали банкеты по случаю годовщины свадьбы. Папаша вручал супруге дорогой подарок, она ему преподносила что-то не менее ценное – не напивалась и не рыдала, лежа на полу в луже собственной блевотины. Эльзе приходилось родителям подыгрывать. Иначе отец не давал бы ей денег, а девушке они требовались на репетиторов. Она хотела поступить в престижный вуз, получить профессию и съехать наконец от погрязших в своих пороках отца и матери. Могла бы и раньше, она знала, что папашка купил двушку, но поселил в нее не дочку, а очередную свою соску, и она была чуть старше Эльзы.

Она понимала, что многие живут хуже. Кто-то из ее сверстников голодает, подвергается физическому насилию, бродяжничает. Но у каждого своя боль. Не зря же говорил Толстой, что каждая семья несчастлива по-своему.