Шепот горьких трав

– Алина. – И зачем-то подмигнула. Женщина Эльзе не нравилась. Почему она «тычет»? И слишком откровенно ее рассматривает? То есть таращится на грудь. А поскольку она силиконовая, Эльза не носит лифчика. – А как тебя зовут, я помню.

– Я, пожалуй, пойду. Всего хорошего. – Она стала подниматься с лавки, но Алина ее схватила за руку.

– Не убегай, пожалуйста. Побудь со мной.

– Я? С вами? Зачем?

– И не «выкай», я тебя, конечно, старше…

– Вы меня еще и старше? Думала, мы ровесницы. – Она так не думала. Просто говорила то, что от нее хотели слышать. Эльза следила за языком и когда была проституткой, и когда занялась бизнесом. С менеджерами, продавцами, разнорабочими она была вежлива и внимательна. Находила к каждому индивидуальный подход.

– Если бы ты узнала, сколько мне лет, то офигела бы.

– Алин, мне ехать надо. Дела.

– Можно мне с тобой? – Она продолжала удерживать ее за запястье.

– Куда? – опешила Эльза.

– Хоть куда. Я не могу быть сейчас одна.

– Скоро Кира закончит давать показания и составит вам, – и тут же поправила саму себя: —…тебе компанию.

– Мы поругались. Она послала меня далеко и надолго.

– Вы вообще кем друг другу приходитесь?

– Партнерами. Тоже несостоявшимися. Вместе хотели открыть реабилитационный центр. Но Кира, столкнувшись с трудностью, сразу сдала назад. То есть не просто отказалась покупать замок Аникяна, а вообще от идеи. Не хочет смотреть другую недвижимость. И на больных ей вдруг стало плевать. Хотя именно она на себе ощутила весь ужас паралича, и она же хотела помогать как выздоравливающим, так и безнадежным.

– А тебя-то за что послала?

– Я вышла на это предложение. Свела Катерину и Киру. Выходит, я ее подставила, и теперь она проходит свидетелем по делу. А кому это надо?

– Да, лишняя докука.

– А мне обидно. Я же как лучше хотела. У нас разные истории с Кирой, но боль одна. Она сама лежала, а у меня мама. Девять лет! Сначала один инсульт, потом другой, третий. И это в сорок два, три, пять. Только научим ее с братом, мы по очереди ухаживали, ложку держать, вставать, как снова приступ. А нам работать надо. У него семья. А я так и не обзавелась, потому что не до этого было. Нанимали кого-то. Либо старую соседку, либо бабенку попивающую, которой заработать надо. Был бы за мамой уход нормальный и помощь медицинская, глядишь, жива бы еще была. Но умерла. А следом и брат.

– Тоже от инсульта?

– Нет. Он от банального гриппа. На ногах переносил и посадил сердце. В общем, я очень людям помогать хочу. Своих не спасла, так хоть чужих…

– Ты молодец, – только и сказала Эльза. – Желаю удачи.

– То есть сама ты не хочешь этого?

– Людям помогать? – Женщина кивнула. – Если возникает желание, я это делаю.

– Даешь сто рублей побирушке?

– Кто чем может.

– У тебя куча денег, давай с тобой откроем реабилитационный центр.

– Что-то не хочется. Как и брать тебя с собой. Хоть куда-то. А в следующий раз, когда будешь подкатывать к бабам, или не засирай им мозги, а говори открыто, чего хочешь, или не пялься на их грудь.

– Мне просто понравилась работа хирурга, – ответила ей Алина.

Такое Эльза допускала. Ее силикошечки привлекали внимание женщин традиционной ориентации. Та же Катя их не просто рассматривала, даже щупала, потому что думала, делать себе бюст или нет. Но Алине Эльза не верила во всем остальном. Разводила она Киру. Но не довела дело до конца.

Глава 3

Дело об убийстве Арарата Аникяна перевели в область. Валерия с Димоном тоже приехали в Москву, чтобы помочь столичным коллегам. Прибыли вчера, а уже сегодня явились на службу. И Лера успела побеседовать с парой свидетелей. Димон же все бегал к экспертам. Его что-то беспокоило, но он сам не понимал – что именно. Чутье имелось, а опыта не хватало. А опытная Лера не могла помочь, потому что чуйка ничего не подсказывала. Убить Аникяна могла и бывшая жена, и ее новый избранник, и кто-то из общих друзей или прислуги, даже потенциальная покупательница замка по каким-то причинам, но…

Валерия пока не видела никого из этих людей в роли виновного. Думалось, что на территорию проник кто-то извне. Поэтому она потребовала записи с камер по периметру. И настояла на том, чтобы на допрос вызвали всех охранников. Даже тех, кто не дежурил в тот вечер.

Пришло время обеда. Лера решила сходить в столовую. Хотелось не просто утолить голод, а полакомиться. Представляя винегрет с селедочкой и рассольник, Лера чувствовала, как наполняется слюной ее рот. Она хотела холодную закуску и суп, еще кусок ржаного хлеба, на который можно намазать горчицу.

Направляясь к лифту, Лера увидела знакомое лицо и притормозила.

– Павел? – обратилась она к мужчине. Головастому, ушастому, смуглому. Но загар покрывал лицо не целиком. Вокруг глаз имелись белые круги. Точно как у пса Лютика. Он был весь золотисто-коричневым, а на морде светлые пятна, как у панды. Охранник же с дипломом филолога часто носил очки от солнца, вот и загорел так странно. Только сейчас Лера отметила, что его глаз косит. А над ним шрам. Ранение, скорее всего. Полученное на второй чеченской.