Шепот пепла

– Ри не сказать важный человек. Цуна отдать сама, – настойчиво сообщил призрак.

Девочка тяжело дышала.

– Это мой остров! Все на нем мое! Большая Акула отдала все мне! Уходи! Уходи от меня!

– Жадность, – вздохнул Ри.

Белесый силуэт растворился в воздухе.

Цуна поднималась, забыв об усталости. Ловко карабкалась по крутым склонам, пугала чаек. Те взмывали в яркую синеву и возмущенно кричали – выдавали ее. Цуна плевалась, но не сбавляла скорости. Руки и ноги непослушные. Двигаться тяжело – как плыть по густой грязи, и во рту пересохло. Пить. Пить! Наверху есть вода. Там всегда есть вода.

Наверное, все из-за ма. Потому что она ушла петь рыбам, и у Цуны остался только клад. В нем рассказы о каждой вещи и придуманные имена. В нем истории о других людях. О мире, которого Цуна никогда не видела. О прошлом, потерявшемся и угасшем вместе с теми, кто ушел с острова, оставив вещи новым хозяевам. В нем долгие часы созерцания, блестящие бусины и деревянные пуговицы. В нем – вся жизнь Цуны.

Острый шпиль Гарпун-горы кверху раздваивался, словно змеиный язык или ствол расщепленного молнией дерева. Должно быть, великан Ла-Ха обломил верхушку гарпуна, пытаясь вытащить его из тела окаменевшей Акулы.

Внизу, под расщелиной, скрывалась пасть пещеры, заваленная сухой травой и камнями. Прежде чем забраться внутрь, Цуна окинула взглядом остров. Она не нашла чужака: отсюда его было не увидеть, но заметила чудище. Оказывается, оно не уплыло прочь, а обогнуло скалистый мыс с юга на восток и снова остановилось. Лодка-лепесток отделился от корабля, двое гребцов поплыли к берегу.

– Плохие люди, – шепнул Ри. – Нести важный человек смерть. Он не знать.

– Смерть? – Цуна встрепенулась. – Он уснет, как ма?

– Не как ма. Как животное и рыба от твой нож – с кровью. Они порезать его. Они хотеть вещь, которую искать важный человек. Они думать, он искать золото.

– Вот и пусть, – буркнула Цуна. – Пусть убьют его, а их самих Проглоченное солнце зажарит и съест! Нечего было трогать мой остров! Ничего им не дам!

– Не надо так, – встревожился Ри. – Если важный человек умереть, Цуна умереть тоже. Большая Акула исчезнуть. Целый мир пропасть. Не сразу. Потом.

Потом я и так умру! Так что мне все равно! Вот как все равно! – Цуна пнула камешек, и тот сорвался с обрыва. – А когда я перестану дышать, ма заберет меня к себе. Мне не страшно. И Большая Акула мне будет не нужна тогда. А мир и сейчас не нужен, пусть пропадает! И все эти страшилища вместе с ним!

Девочка продолжала тихо ругаться, пока оттаскивала мусор от входа в пещеру. Наконец она забралась внутрь и не успела нащупать тайник, как Ри оповестил:

– Важный человек идти сюда.

– А?!

Цуна подскочила и взвыла, стукнувшись головой о низкий потолок. Пещера была совсем крохотная. Здесь только и умещался валун, под которым хранились сокровища, да пара кувшинов, плотно закупоренных деревянными пробками. Цуна тщательно следила, чтобы в убежище всегда было питье на случай, если нужно забраться на Гарпун-гору налегке.

– Где он? Он уже близко?

– Далеко, – обнадежил Ри. – Идти долго. Слабый после дорога.

Девочка немного успокоилась. Не так-то легко оказалось вытащить мешок, завернутый в сухие пальмовые листья. Цуна кряхтела, сдвигая валун. Потом подкапывала и тянула, ухватившись за уголок ткани. Отдыхала. Снова подкапывала. Только когда узел оказался в руках, девочка облегченно выдохнула и прижала его груди. Страх немного утих, и Цуна задремала. Набравший силу высоты ветер остудил потное, зудящее тело. Песок и пыль от мешка прилипли к животу. Девочке показалось, что прошло мало времени, но, когда она выбралась наружу, солнце клонилось к закату. Цуна зажмурилась от яркого света и наскоро забросала пещеру ветками. Помедлив немного, нащупала среди бусин и ракушек набедренной повязки меловой обломок и накорябала на камне перед входом самый жуткий символ, какой знала: рыбу с острыми зубами, проглатывающую человека. Получилось криво из-за неровной поверхности, но Цуне предупреждение показалось очень устрашающим. Она даже поежилась.

– Что есть это? – спросил Ри.

– Проклятый знак! – выдохнула девочка, стараясь не смотреть на рисунок. – Если он увидит его, то ни за что не пойдет дальше! Иначе его съест Проглоченное солнце! Вот прямо тут!

Цуна мельком глянула на южный берег. Гребцы давно причалили и успели спрятать лодку в зарослях. Нужно скрываться еще и от них. Взяв с собой немного воды, оставшейся в кувшине, и вылив прочие запасы – не для чужих! – она принялась торопливо спускаться. Надеялась обойти важного человека, если он не добрался до того места, где нижние тропки срастались в единую жилу. Цельная узкая дорожка тянулась к вершине Гарпун-горы и не давала возможности разминуться или спрятаться. С одной стороны – обрыв, с другой – крутые скалы. Это внизу ходы ветвились подобно древесным корням. Ныряли под арки, вели к широким каменным языкам и расщелинам. Но в конце безопасный путь только один. Цуна раньше пробовала другие и чуть не сорвалась. Она могла бы соорудить обходы прежде, но разве знала, что на остров придут чужаки?