Шепот пепла

– Ты глупый! Мне же страшно! Куда ты ушел? – Цуна несколько раз ударилась лбом о гладкую кору и завыла: – Ма-а-а! Выходи, ма-а-а-а! Выходи из воды и прогони их! Скажи рыбам, пусть прогонят! Скажи акулам, чтобы напугали их! Ма-а-а-а!

Ответом ей была тишина. Цуна встряхнулась и побежала вниз по каменной тропинке, легкая, словно горная козочка. Она боялась чудища, но хотела своими глазами увидеть, кого оно принесло. Поросшее лесом плато нависало над берегом, точно встопорщенная чешуйка. Оказавшись на нем, Цуна стала тенью. Ни одна ветка не хрустнула под ее ногами, ни один камушек не откатился в сторону. Она ступала так мягко и тихо, будто рядом кормился пугливый зверек, которого девочке хотелось рассмотреть. Даже Ри мог быть застигнут врасплох, окажись она сейчас позади него.

Отсюда чудище было видно лучше. Оно замерло далеко от кромки воды. Наверное, опасалось, что Большая Акула проглотит его. И поделом! Цуна раздвинула заросли папоротника. Стук сердца поутих от второй горсти лан-лана и уже не так выдавал ее.

От корабля отделилось что-то крошечное – малек на фоне кита – и направилось к белевшей внизу бухте. Цуна не сразу узнала лодку. Не такую, как у них с ма, а крепкую и красивую. В ней сидели два человека. Настоящих человека! У девочки душа ушла в пятки. Она щурилась так и эдак, пытаясь разглядеть их, но яркое солнце выбивало из глаз слезы. От него сиял воздух, играла глянцем листва, и море заполнялось ослепительными бликами.

Цуна затаилась, прикусила губу. Суденышко не торопясь пристало к берегу. Из него в воду спрыгнул человек. Оставленные весла повисли, точно лапки, оторванные от жука. Человек походил на старого шамана. Ма рисовала его на песке, когда особенно скучала. Такие же широкие плечи и длинные волосы, заплетенные в косу. Из одежды только серые штаны до колен. Тело чужака сияло бронзой, а лицо было темней красной глины.

Сегодняшнее море доброе: обняло гостя, прильнуло к ногам, достало до колен. Оно не хотело отпускать, но человек упорно пересекал одну за другой намытые волнами песчаные косы и выбирался на сушу. Лодку он тянул на веревке. Волны мешали. Говорили, лодке не место на мели, но человек не слушал. Его спутник до сих пор сидел сиднем и даже ступней не замочил. Только когда корма поцеловала дно, он встал, подвернул штаны и, держа в руках снятые с ног обертки, спустился в воду.

Цуна поморщилась. Вид второго пришельца ей не понравился. Зачем на нем столько вещей, когда совсем не холодно? Ма ни за что бы не надела. Она берегла штаны ради зябких ночей. И рубашку берегла. А носила повязку на бедрах, как у Цуны, и широкую полосу ткани для грудей. Цуна пока обходилась без нее: нечему трястись. А уж обертки для ног они использовали, только если нужно было пробраться через колючие кусты или защитить от грязи раны.

Бронзовый человек поднял со дна лодки мешок. Смешно шагая, дотащил до сухого песка. Опустил осторожно. Тот, что в одежде, и пальцем не пошевелил. Ма бы отколотила его хорошенько, как Цуну, когда та вместо работы убегала играть.

Ри сказал, на Акулий остров плывет кто-то важный. Он не врал. Ма пела о смертельных дарах с кораблей, и в ее голосе лжи тоже не было. Цуна впилась глазами в мешок. Неужели они там?! Она долго щурилась, потом покачнулась и чуть не сорвалась с обрыва. Веки слипались от лан-лана. Страха не осталось совсем, но и внимание подводило. Она засмотрелась в одну точку, а когда встрепенулась, бронзовый человек и его лодка уплыли далеко и стали похожи на ореховую скорлупку, прилипшую к брюху корабля.

– Важный человек здесь, – сказал Ри. – Надо помочь.

Цуна вздрогнула, дернулась в сторону и едва не выдала себя. Ей повезло: чужак не заметил движения в кустах высоко над собой. Он смотрел вслед чудищу, приставив ладонь ко лбу.

Цуна прошипела что-то злобно-невнятное.

– Помочь, – повторил Ри. – Ты иметь нужно ему. Отдай.

Глаза девочки округлились. Она не сразу нашлась, что ответить.

– Отдать? – шепнула в ярости. – Отдать? Что отдать? Он пришел забрать у меня что-то?

– Что Цуна найти в Шпиль-гора под белый камень.

– Нет! – Девочка вскочила и отпрянула от края плато. – Это мое! Только скажи ему! Только скажи!

Словно маленькая буря, она понеслась на север, в сторону скальной гряды, пыша обидой и разросшимся в груди жаром. Хотела перепрятать находку в место, о котором никто не знал. Иначе Ри расскажет чужаку, а тот отберет у Цуны ее сокровища. Он мужчина. Он сильный. Даже сильнее ма. Поэтому надо бояться.

Ветер бил в лицо. Тени от древесной листвы скользили по телу девочки. Влажный воздух, полный мошек, лип к телу, собирался на коже капельками пота. Цуна не чувствовала почвы под ногами, не заметила, когда земля сменилась камнем.

– Это мое! Мое! – шептала она, остервенело цепляясь за коряги, нашедшие приют в щелях скал.

Сухие и безжизненные, они служили ей ступенями к отвесной тропе.

Выше и выше. Туда, где видно все-все вокруг, а до птиц почти можно дотянуться – на Гарпун-гору. Цуна хранила клад там, но теперь лучше носить его с собой.