Шепот пепла

На Валааре есть места, куда не ходят даже примали. Одно из таких кроется в логове вулканов, затаившихся на севере, у кромки пустыни. Я хочу увидеть его. Мне любопытно до ломоты в костях, до нервного зуда, однако ни один пастырь мертвых не согласился сопровождать меня в пучины тленных земель. Все они доходят лишь до жертвенного ущелья – последнего пристанища порченых детей. Это жуткая могила, полная останков, спрятанных под покровом пепла. Не знаю, откуда зародилась легенда об ущелье. Почему люди стали думать, будто только здесь можно сбросить груз совести, страха или правдолюбия. Сбросить так, чтобы он уже не вернулся. Как шелуху. Как мусор. Как отмершую кожу. Я закрываю глаза и вижу серый пейзаж: дыхание вулканов, смешанное с прахом людей, – страшная картина мира, в котором я чудом живу и разумею столько лет. (Из черновиков книги «Летопись прималя» отшельника Такалама)

* * *

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, пустыня Хассишан

13-й трид 1019 г. от р. ч. с.

Самые страшные часы жизни Астре провел здесь – в ловушке, полной песка и соли, жестоких вихрей, миражей и вулканов. В мире не найти места суровей и неприглядней. Тленные земли ютились на западной окраине Валаара. Зажатые с одной стороны горами Гильх, а с другой Медвежьим морем, они тянулись с севера на юг необитаемой полосой. Только прибрежные скалы сохранили частицу жизни. Там обитали колонии птиц, питающихся рыбой. Большинство рек с горными истоками тонуло в песке, не успев принести пользу. Только три из них были сильны настолько, что несли жизнь через саму смерть. Падипа, Мирен, Салья. Они пересекали обитель праха с востока на запад и впадали в Медвежье море.

Иремил не один год изучал пустыню, прежде называемую Хассишан, и многое о ней знал. Догадки приходили во снах, и прималь порой не мог толком объяснить то или иное явление. Например, почему восточные ветра, дующие со стороны моря, не приносят влагу. Оказалось, все дело в холодных течениях у побережий. Проходя над ними, воздух остывал и становился сухим. Ему не хватало тепла, чтобы поднять капельки над поверхностью. Тучи, шедшие с запада, упирались в каменную стену Гильх и проливались бурными дождями в вечно полноводную Лейхо. Тленным же землям не доставалось ничего, кроме туманов. Потому весь пепел, что приносили сюда валаарцы, мешался с песком и бродил неприкаянными вихрями по дорогам ветров. Ливень мог превратить пыль в плотную глазурь на плитках растрескавшейся земли, и тогда прах не поднимался бы в воздух, но это место недаром считалось самой сухой пустыней мира.

– О-ох, – протянула Сиина, утирая лоб. – С такой работой больше воды через пот потеряем.

Они с Астре упорно разгребали песок в месте, где стоял издали заметный знак колодца. Руки ушли уже по локоть, а в глубине та же сушь.

– Сколько лет тут дождя не было? – спросила Сиина, вставая и отодвигая ногой сделанные братом насыпи.

– Лет двадцать, – ответил Астре. – Но тут должна быть вода.

– Должна, – вздохнула Сиина. – Да будет ли двоих хоть с ладошку? Тут же пыль одна. И намека на влагу нету.

От нее разило страхом, но Астре до последнего не верил плохому предчувствию сестры.

– Убежище есть, значит, и колодец должен быть.

Вода… Вода… Вода…

Астре казалось, что он выпил бы целое озеро. Муки сестры пропитывали его, заражали дурными мыслями. В голове только вопль о нехватке влаги, а ведь совсем не жарко. Солнце не пекло, но жажда была безумной. Иссушающий ветер. Губы потресканные, забитые пеплом и песком. Страх смерти навязчивый. Даже сила Цели не глушила его до конца, как Астре ни старался.

Какое-то время он использовал силу прималя, чтобы вытянуть капли из растений, и поначалу выходило неплохо – два-три глотка на каждого, – но теперь, стоило подумать об этом, как у Сиины случался тревожный приступ. Калека понимал – тело не выдержит еще одной попытки. И впредь вряд ли удастся высвободить силу, равную той, что призвала грозу.