Шепот сердца. Тени двух миров

Непроглядная темнота, казалось, сгущалась всё сильнее, глаза предательски отказывались к ней привыкать, невозможно было что-либо разглядеть в этом мраке неизвестности. Я попытался встать ещё раз и коснулся стены, если это таковая была. Чётко ощутил неровность камня, склизкий и холодный настолько, что прожигал руку до самых костей. Слово слепой, ведущий по страницам книги, читая пальцами выбитые на бумаге точки, повествующие историю книги, я изучал ладонью каменную стену — неровная и бархатистая, кое-где покрытая, кажется, мхом. Я чувствовал каждую ложбинку и выступ; кое-где по рукам пробегала живность, которую я ненароком потревожил; чётко слышался звук капающей неподалёку воды, я никак не мог понять, откуда именно доносится этот звук и всё водил и водил рукой по неизвестности, надеясь найти хоть какую-то лазейку или ответ. Внезапно рука соскользнула, и я чуть было не приложился головой о злополучную находку, но кое-как удержав равновесие, всё же увернулся, перед этим неслабо грохнувшись на колени. Тело начинало замерзать, и струйка крови, бежавшая по ноге, почувствовалась куда горячее, чем могла бы быть. Глубоко выдохнув, я увидел пар, выступивший изо рта — становилось всё холоднее. Пальцы на ногах и руках начинали понемногу неметь, только тут я осознал, что босой и от этого мурашки пробежали по всему телу. Громко при этом чихнув, я тихо выругался и продолжил своё исследование, в любом случае, куда лучше идти вперёд во тьме, чем стоять в неизвестности, ожидая чуда. Казалось, я шёл бесконечно, и чем дольше и дальше шёл, тем безразличнее мне был холод и боль. Чувство голода уже давно проело, истязающий себя стенаниями, несчастный желудок, но мне было на всё это просто-напросто наплевать. Я просто шёл в неизвестность, шёл с непоколебимой и непонятной мне целью, надеясь найти что-то не зная, что и зачем. Наконец, обессилев в безумном скитании, я рухнул на пол, опираясь о ту самую стену. И только сейчас, за столь долгое время, я, наконец, почувствовал неимоверное облегчение от её безразличной прохлады, от того, как сыро и холодно она меня встретила. Ей на меня глубоко наплевать, потому что я был не нужен ей, и всё равно кто я, как и зачем здесь появился. Не знаю почему, но я испытал такое облегчение, словно гора упала с плеч, и, сотрясаясь в истерике безумия, я начал громко смеяться. Оглушая затаившуюся в густоте тьмы тишину, чтобы выгнать её из тайного логова, я смеялся, пока хватало воздуха, пока слёзы не выступили на глазах, бока безумие, разгоревшееся слово лист бумаги на ветру, не иссякло, развеявшись пеплом на остатках дрянного рассудка. Жадно хватая воздух ртом, я вытирал иссякшие слёзы — они были солёные — значит, я всё ещё жив. Я жив…. Это приятно, потому что я не хочу умирать, никто никогда не хочет умирать, говорят обратное лишь наглые притворщики, шкуру которых не жалко пустить на барабаны для дикого племени.

— Рад, что тебе смешно.

— Кто ты?

— Я-то? А ты как думаешь?

— Я уже и не знаю, что предположить.… За последние несколько месяцев я столько всего повидал и узнал, что уже не могу с уверенностью сказать, чего ещё можно ожидать.

— Похвально, похвально. Слишком самоуверенным тоже быть не стоит, а то можно очень сильно обжечься, знаешь ли.

— Тогда ответь на мой вопрос и не дай мне обжечься.

Из глубины бескрайней пустоты раздалась эхом усмешка, словно удар грома в ясный день среди поля.

— Порядком раздражает, когда каждый умник начинает вот так вот усмехаться. Ответишь уже или нет?

— Смотря, что именно ты хочешь услышать.

— Мы сейчас в шарады играем? А не пошёл бы ты?

Снова наступила тишина. Даже капель воды не было слышно. На мгновение мне показалось, что глаза наконец-то стали привыкать ко тьме и я решил продолжить свой путь, несмотря на то, что ноги безумно замёрзли и онемели. Я шёл и шёл, словно Тесей хватаясь за нить, ведя рукой вдоль стены в беспробудных поисках выхода из бесконечного лабиринта. Сидя тут некоторое время назад, я уже начинал терять надежду, но тот голос, кому бы он ни принадлежал, заставил меня поверить в то, что я всё-таки смогу выбраться из этого места. Либо же он просто-напросто меня выбесил, что вероятнее всего, но не в этом суть. Я получил стимул, пока не понял, какой и на что, но одно его наличие уже чего-то да стоит. Рука снова соскользнула. Нет, показалось. Просто стена изменилась, вернее — текстура камня. Он уже не был столь холодным и склизким, он будто стал мягче, если так можно было выразиться о камне. Я побежал (или мне так показалось?). Вообще я с трудом понимал, что и как делаю. Создавалось впечатление, что я блуждаю тут уже несколько суток, а по факту — может, занимало куда меньше времени. Да и вообще может не темно тут, а я просто-напросто ослеп? Рука нащупала рубцы в стене, словно что-то выцарапано. Я остановился, подробно изучая это место, но хоть руки и чувствовали что-то, глаза этого не видели, а одной фантазии маловато будет, чтобы спроецировать на ощупь чужие каракули, если они таковыми являются.

— Ну, так что? Ты решил, наконец, уже?