Шепот Темного Прошлого

– Знаешь, бывает всякое, – иронично заметила Акрилла. – Иногда случается так, что безродные невоспитанные уродины совершенно случайно убивают драконов и спасают жизнь будущим королевам… К тому же, могу поспорить, король пожалует ей дворянство, хотя она об этом и не просила, и она не будет столь безродной. А потолкавшись при дворе, станет более воспитанной. И, возможно, стараниями Эльвиры немного приведет себя в порядок и не будет выглядеть такой растрепой.

– Не знаю, – проворчала маркиза. – Но гарантирую, что она провоняет весь этаж своим мистралийским кофе и дешевым табаком и что мы каждый день будем иметь удовольствие слушать ее любимые музыкальные кристаллы, от которых у всего дворца будут болеть уши и головы. И этот кошмар будет продолжаться, пока королева однажды не застукает ее с королем и не поймет, какой была дурой…

Камилла в очередной раз приласкала ложечку и протянула:

– Ты бы не орала на весь дворец, что ты о ней думаешь, а то еще услышат, кому не надо. Мне вчера начальник стражи рассказывал, что король берет ко двору и ее любовника, того самого мистралийского убийцу. В свою личную охрану. А у этого мистралийца, по рассказам, нечеловечески чувствительный слух. Однажды ты вот так будешь поливать Ольгу помоями, а он будет стоять за дверью и слушать. Послушает тихонько и уйдет, а потом ты вдруг исчезнешь, и даже король не отыщет. А отыщет, так сделает вид, что это вовсе не твои кости, а так, со времен мятежа завалялись…

Какой демон дернул его толкнуть дверь, Кантор и сам потом не мог понять. Ну послушал, утерся и пошел себе, на кой было вламываться? Что за страсть к дешевым театральным эффектам? Хотя, по правде сказать, эффект от его появления был не настолько уж и дешевым, особенно в свете последних слов Камиллы. А также оттого, что ему нечего было сказать и он просто молча застыл в дверях, в упор уставившись на незадачливую маркизу. Та побледнела, затряслась и, шарахнувшись от него в испуге, свалилась со стула. Молоденькая толстушка заполошно взвизгнула, прадедушкина пассия уронила свой роман и застыла, широко распахнув глаза. Хорошо хоть в обморок не упала. Видать, отучилась уже.

Сопливая королевская невольница, напротив, необычайно заинтересовалась и приготовилась смотреть, как эту рухнувшую со стула дурочку будут живописно убивать. Вот уж эти ненормальные хины, верно говорил палач Тедди, они все немного с приветом… Только Камилла, мудрая старая шлюха, невозмутимо полюбовалась на ложечку и, как бы обращаясь сама к себе, с томной ленцой изрекла:

– В обморок, что ли, упасть? Так ведь никто не оценит…

Не сказать чтобы Кантору стало особо смешно, но это флегматичное замечание странным образом моментально успокоило его гнев. Грозный кабальеро понял, что еще три секунды паузы – и он начнет выглядеть глупо. Поэтому он ляпнул первое, что пришло на ум:

– Что бы вы понимали в музыке, козы драные!

Перепуганная маркиза поспешно отползла подальше, не решаясь возражать, а Камилла довольно усмехнулась, за этим наблюдая.

– Сударь, – осмелев, подала голос читательница романов, – подслушивать нехорошо.

– Молчи, женщина! – окрысился Кантор, поскольку замечание было справедливым и, кроме примитивной ругани, на него нечего было ответить. – Не хватало еще, чтобы каждая халява моего прадедушки меня жить учила! А сплетничать – хорошо? Впредь поберегите ваши языки, если хотите и дальше ими пользоваться!

Не ахти как внушительно вышло. Будь в помещении хоть одна дама, сравнимая по смелости хотя бы с Ольгой, ему бы тут же посоветовали в ответ беречь уши – и были бы правы. Но смелой дамы здесь не оказалось, и возражений не последовало.

– Непременно, – мурлыкнула Камилла, наглядно демонстрируя, как она будет пользоваться языком, все на той же многострадальной ложечке. И добавила, давая непрошеному визитеру возможность удалиться, не теряя достоинства: – Ольгина комната дальше по коридору.

– Благодарю, – проворчал Кантор и вышел, напоследок еще раз одарив присутствующих здесь дам зверским взглядом. На душе у него было паскудно и горько, как обычно бывает, когда выходишь в круг отплатить за оскорбление и проигрываешь бой, а потом лежишь поверженный и молча обтекаешь, слушая, как твой противник во всеуслышание повторяет свои оскорбительные высказывания, уже с полным на то правом… Привилегия женщин – не платить за слова кровью, но только считается, будто от этого их слова становятся менее обидными. Не драться же с этим перепуганным курятником…

«Сам виноват, – съехидничал внутренний голос. – Нечего было развешивать уши и подслушивать то, что тебе не предназначалось. Никто ж тебе в лицо гадостей не говорил».