Шепот тьмы

Адья сунула книгу под нос Делейн. Слова на странице были скрыты под черными чернилами перманентного маркера, ее почерк был судорожным и неразборчивым. Sequestrum. Она написала это на полях. Она написала его в конце примечаний. Она нацарапала его на заголовке главы.

Темные глаза Адьи встретились с глазами Делейн над развернутыми страницами.

– Что это значит?

– Я не знаю. – В ее голове было полно всяких тварей, череп был забит жужжанием, которое никак не утихало. – Я заснула, изучая латынь.

– Это все решает. – Маккензи сунула кофе в руку Делейн. – Собирай свои вещи. Выпей немного кофе. Мы уезжаем из кампуса на ночь.

– Но… – Делейн снова посмотрела на свои ноги, на беспорядок, который она создала.

– Никаких но. – Маккензи ткнула пальцем ей в лицо, заставив замолчать, прежде чем она успела возразить. – Пойдем. Поехали, поехали, поехали.

Через тридцать минут поездки на переполненном автобусе они оказались на вокзале Кенмор в адской жаре. Толпа смешивала уставших бизнесменов, входящих в здание, с толпой туристов, выходящих из него в выходные дни. Они поднялись по эскалатору в толпе пассажиров, прижавшихся друг к другу плотно как сардины, а затем вышли на пронизывающий ветер Бикон-стрит. Делейн позволила себе двигаться по дороге в сторону Лэнсдауна, как средняя цепочка в человеческом звене – Адья болтала на арабском по телефону со своей матерью, а Маккензи яростно ругалась с мужчиной, который свистел ей полквартала назад.

В баре было не меньше народу, чем на улице, но, по крайней мере, здесь было тепло. Тела сгрудились в потное месиво, и сквозь головокружительную суматоху пробивался усилительный звон гитары. Делейн уже чувствовала давление надвигающейся темноты, ползучих теней. Поскольку остатки сна все еще цеплялись за нее, почерневшие углы приобрели злобную строгость.

Она чувствовала себя неуверенно и немного приболевшей, ее желудок судорожно сжался, как это бывало в детстве, когда она была маленькой и импульсивной, объедаясь конфетами на Хеллоуин в кладовке на кухне родителей. Она последовала примеру Маккензи и Адьи, заняв место за барной стойкой и изо всех сил стараясь следить за распутывающимися нитями разговора.

Заказав по тарелке шпината и артишоков, они разделили между собой кувшин с сельтерской водой. Делейн вертела соломинку в стакане до тех пор, пока лед не высыпался через край, и размышляла, не обречена ли она на вечное полусонное состояние. Одна нога застряла в реальности, другая – во сне.

Может быть, она чем-то заболела.

– Слышала, что Прайса уволили, – сказала Маккензи, поймав взгляд Делейн.

– Где ты это услышала? – Паника пробилась сквозь дымку ее мыслей.

– Вы двое – главный скандал в кампусе, – сказала Адья, подталкивая все еще дымящееся блюдо в тарелке. – Какая-то девушка в библиотеке спросила меня, не выкинут ли вас из программы.

– Отлично. Это здорово, – застонала Делейн, укрыв голову руками.

– Что вообще произошло в Чикаго?

Делейн подняла голову, чтобы ответить, и почувствовала прилив крови.

Перед ней стояла зеркальная Делейн. Волосы растрепаны, глаза дикие, губы накрашены прозрачным блеском. Она медленно моргала от удивления. Она была одна. Ей было холодно. Она находилась в незнакомой ванной комнате, наполненной незнакомыми звуками. Адьи и Маккензи нигде не было видно.

Ее зрение было странным, как будто она надела 3D-очки и комната вдруг стала расплывчатой от света. Далекие басы гулко разносились по потрескавшейся плитке под ногами, слабо пульсируя в закрашенном граффити туалете. Она смутно помнила, как пробивалась локтями через толпу тел, пол под ней был липким от пива.

В покрытой ржавчиной раковине вода текла скудными струйками. Холод плескался в ее ладонях и ледяными копьями стекал по запястьям. Она приложила ладонь к горлу, прижимая пальцы, чтобы унять разгоряченную кожу.

Когда она подняла голову, пока вода тонкими реками стекала по шее, то увидела в зеркале лицо Нейта Шиллера. У нее перехватило дыхание, каждая частичка ее тела сжалась. Он был исхудалым и ухмыляющимся, его кожа стала серой в бликах встраиваемых ламп. Он выглядел полубезумным, нечто мертвое.

– Как ты это сделала? – требовал ответа он. – Как ты проглотила его целиком и осталась жива?

– Что? – ее голос вырвался с хрипотцой. – Что ты имеешь в виду? – Его голова склонилась набок в совершенно не человеческом положении. От его неправильности ей стало еще холоднее.

– Он в твоем черепе, сверлит дыры в твоей голове. В твоей груди, порхает, как мотылек. Живет в твоем животе, как паук, плетущий свою липкую паутину. Разве не щекотно? Разве не зудит? Разве это не заставляет тебя чувствовать себя чертовски безумной?

В один момент он был неподвижен, как тень, погруженный в темноту внутри узких стен распахнутой настежь кабинки. В следующее мгновение он уже бежал за ней, опустив голову, широко раскинув руки.

Делейн вскрикнула и села прямо. Над головой защелкали лампы датчиков движения. Ее ноги и спина затекли. Она была в библиотеке, зажатая стеллажами, сердце ужасно билось в груди.