Шепот тьмы

«Ждали, когда ты увидишь».

Пальцы Колтона сомкнулись вокруг ее запястий, и он притянул Лейн к себе. Пятаки впились в ладони, когда он прижался своими губами к ее. Поцелуй был неожиданным, стремительным и испепеляющим. В нем не было ничего сладкого. Ничего мягкого. Только столкновение ртов, скрежет зубов. Они столкнулись так, как всегда сталкивались: словно собирались на войну, и что-то в Делейн сжалось от осознания этого. Она закрыла глаза, чтобы не видеть скелетных призраков, и Колтон вновь поцеловал ее. Его дыхание скользило по ее языку, словно от боли.

А потом наступила тишина. Тишина и снег.

Как будто весь мир погас и они остались одни. Земля под ней превратилась в камень, воздух стал по-зимнему хрустящим. Она почувствовала мягкий шквал, быстро тающие хлопья на жаре ее щек.

Монеты беззвучно упали на землю, а ее руки добрались до лацканов Колтона. Она крепко держалась за него, как на привязи, с побелевшими костяшками пальцев и дрожью. Снег падал и падал, а поцелуй оставался непрерывным. Он становился все глубже, медленнее и настойчивее. Его прикосновения добирались до ее лица и замирали там, легкой бабочкой на фоне пламени на ее коже. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, пространство между ними осталось залитым серым светом, а их дыхание стало хрустальным от холода.

– Я говорил тебе не отворачиваться. – Его голос прозвучал как наждак.

– И я не отвернулась.

Колтон заправил короткую прядь белых волос ей за ухо. Он не стал задерживаться.

– Ты собиралась.

В этот момент она вдруг отчаянно захотела выйти из-под его тени. Быть вне досягаемости его ласк. Подальше от биения его сердца, ощутимо бьющегося во впадине горла. Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вздохов.

– Что это были за штуки?

– Это то, что ты слышишь. – Его глаза были черными, как бездна. – Когда тени говорят с тобой. Когда ты слышишь этот гул в своей голове. Это все то же самое, только не приглушенное.

– Так те лица, они были…

– Призраки, – закончил за нее Колтон. – Тени. Духи. Ты можешь называть их, от этого они не появятся. Они и так здесь.

Она отпрянула назад и огляделась вокруг, вглядываясь в темноту. Тьму, которая была ее другом.

Темнота, которую она несла домой в своих руках, крепко обхватив, как порхающего мотылька цыганки. Темнота, которой она боялась поздно ночью, когда не переставала вглядываться в нее.

«Чудаковатая подруга Маккензи, – называла ее Хейли. – Та, что разговаривает с мертвецами».

Ужас пронесся по ее венам. На ее глазах рот Колтона сжался.

– Не смотри на меня так. Ты знала, кто они такие.

– Я не знала.

– Ты знала, – сказал он. – Глубоко внутри. Или ты думала, что Шиллер был единственным?

У нее перехватило дыхание, как будто она пробежала милю на полной скорости. Ей хотелось, чтобы Колтон смотрел куда-нибудь еще, а не на нее, в его взгляде все еще плавали остатки их поцелуя. Его воротник торчал, кудри покрылись снегом. Он выглядел как нечто мрачное и нечестивое, освещенное фонарями на улице.

– Почему я?

– Мы должны сделать это прямо сейчас? У нас сегодня все по расписанию. Я не хочу опоздать, – сказал он, нахмурив брови.

– Колтон. – Его имя вырвалось из нее, как удар хлыста. – Почему я?

Засунув руки в карманы, он смотрел на нее сквозь боковые порывы ветра.

– Мертвые существа тяготеют к промежуточным пространствам, – сказал он. – Они любят собираться в этих промежутках. Между светом и тьмой, между мирами, между полуночами. – Он заколебался, а затем добавил: – Между тишиной и звуком.

Она была девушкой тишины – маленькая стеклянная Делейн, зажатая между тишиной и гулом, как полупрозрачный мотылек, порхающий в паутине шелковых нитей. Всего один щелчок от тишины. Всего одна кнопка от звука. Весь ее мир был лиминальным пространством. Там, где она всегда считала себя бесконечно, безумно одинокой.

В голове у нее был невозможный клубок. Она вгляделась в снежную темноту переулка. В кои-то веки тени бездействовали. Они не метались у ее ног, не цеплялись за лодыжки, не щипались и не подглядывали.

«Они держатся в стороне, – пробирал ее до костей этот проклятый голос. – Я им здесь не нравлюсь. Они хотят, чтобы я ушел и оставил тебя в покое».

– Я бы хотела, чтобы ты ушел, – вслух сказала Делейн.

Колтон перевел взгляд на нее. Он заговорил, но звук был потерян для нее – приглушенный падающим снегом, выхваченный грозным присутствием, пустившим корни по ее ребрам.

«Я еще не готов уйти, Делейн Майерс-Петров. Я должен довести дело до конца. И ты – единственное смертное существо, которое выдержало мой вес, не сломавшись».