Шепот у Вод

Ночью Маир прошептал мое имя. Сейчас он его простонал, при этом напрочь забыв про привычную для меня артикуляцию. Что это означало? Это означало следующее — мое имя, произнесенное на эльфийский манер, нараспев и с придыханием в начале, подействовало на меня как зажженная спичка, брошенная в стог сухого сена. Тело вспыхнуло мгновенно! Мне даже стало как-то неловко, но ни разобраться толком в причине, ни вдумчиво пережить чувство Маир мне не позволил. В считанные секунды мы с ним оказались в весьма занимательной позе, которую я видела лишь один раз — на особо развязной вечеринке золотой молодежи. Избавиться от ненужных ассоциаций помог язык Древнего. Он оказался в том же месте, с которого вечером начал знакомство с моим телом.

Это было умопомрачительно! Так же волшебно, как и вчера, но кое-что, конечно, изменилось. Раствориться без остатка в собственных ощущениях мне не давали необходимость отвечать любезностью на старания Маира и мысли. В голове словно закольцевали трек, в котором бесконечно сменяли друг друга три мотива. Первый — что-то вроде «О, боги, как же хорошо!», второй — «Ну, кто так со вчерашней девственницей себя ведет?» и третий — «Он точно знает, что мне нужно»…

Мы с Маиром не спешили, и после, уже сидя в ванной и позволяя Древнему — вновь! — тереть мою спинку и перебирать волосы, я пришла к выводу: это утро смело можно назвать томным. Оно определенно удалось!

* * *

Завтрак закончился ближе к обеду, и он занял достаточно времени, несмотря на поздний подъем и долгое утро. Времени на общение с Маиром было предостаточно, однако ни один животрепещущий вопрос мы так и не затронули. Не хотелось. Ведь интереснее обсуждать — предельно серьезно! — насколько куст в саду, который прекрасно виден из окон кухни, похож на памятник бравому полководцу древности и специально ли его так обрезали.

После завтрака мы могли отправиться либо на прогулку, либо в опять постель. Маир бросил взгляд в сторону лестницы на второй этаж и шумно вздохнул. И мне хотелось вернуться в спальню, но здравый смысл требовал внять его доводам. Наверное, Древнему сознательная часть личности тоже шептала что-то толковое, именно по этой причине он не предложил мне варианты на выбор, а заявил: мы идем на прогулку. Над ультимативным тоном я не стала шутить. И язвить не стала.

В спальню все же пришлось вернуться. В свою и чтобы утеплиться, а заодно и сменить образ. Об этом мне напомнил не Маир, а проснувшаяся осторожность — кто мог сказать, как тут работает закон. Не хотелось бы, чтобы вчерашние бравые ребята, решившие еще раз, обнаружили в компании Древнего девицу искомого колера.

Мое преображение не осталось без внимания Маира. От комментариев он воздержался, лишь еда заметно дернул правой бровью. Я в этом усмотрела знак одобрения. Чего только не разглядишь в обыденном, если настроение подходящее!

Подтверждением свеженькой теории стал пейзаж. Нет, со вчерашнего дня он никак не изменился, но сегодня… я ощущала почти умиротворение.

Мы почти дошли до самого пляжа, где море выплескивало белую пену, но та настойчиво пыталась вернуться к волнам, оставляя на потемневшем песке белесые разводы.

Маир опережал меня шагов на пять. То, как естественно Древний смотрелся на фоне лениво плещущегося моря, в первый момент вызвало удивление, но потом… Две равные силы, не вступающие в конфликт, всегда дополняют друг друга. Если бы я хоть немного разбиралась в живописи или поэзии, я бы подобрала более красочное и образное объяснение, но я всего лишь маг-телохранитель.

Древний обернулся, будто понял, что я думаю о нем. Я улыбнулась, когда наши взгляды встретились. И улыбка, когда я внимательно всмотрелась в холодные глаза. Она сползала медленно, мышцы сопротивлялись, это было почти больно. Больно было глазам — из моего взгляда уходило тепло. Похолодели кончики пальцев, в солнечном сплетении в считанные мгновения образовался кусок льда. По коже побежали мурашки, и волоски встали дыбом…

«Венн, ты форменная идиотка, а не маг-телогранитель!» — проорала я мысленно.

Вдох-выдох, и я обернулась, сохраняя на лице застывшую маску — того и гляди от внутреннего напряжения она захрустит и осыплется на белый песок колкими осколками.

В двадцати шагах, на пригорке стоял мужчина. Тусклый свет лился сквозь мутную тонкую пелену облаков за его спиной, мешая разглядеть лицо. Ветер, как взбесившийся дворовой пес, трепал черные короткие кудри, то сбивая всю копну на бок, то кидая в лицо, при этом становились видны уши. В любой другой ситуации я бы нашла это забавным, но не сейчас. В фигуре незнакомца не было ничего забавного. Я кожей ощущала его напряжение, оно искрило, как закоротивший провод. Незнакомцу, в отличие от Маира, здесь было не место — настолько сильно он диссонировал с окружающей средой.

Шелест воды и свист ветра скрыли его реплику, но я прочла ее по губам — спасибо тяжелой грозовой туче, добравшейся до нас и распугавшей эфирные облачка.