Шепот звезд

Однородность «волны» колонизации стоила определенных комиссионных, а собрать третью партию, да по максимуму скрыть это от вездесущих репортеров, стоило еще больше. Так что ни о какой однородности социальных пластов не могло и быть речи.

Поэтому Крафт и не удивился необычной «пестроте». Все триста тысяч поселенцев представляли почти все виды социальных слоев из более чем десяти секторов, и даже нескольких пограничных планет.

Наконец гвалт стих. В каждом секторе появился человек, при речи которого остальные притихали и, оборачиваясь, старались не пропустить ни слова. Но шумнее всех оказался сектор руководителей и менеджеров среднего и высшего звена, где особенно горячо и вдохновенно говорила высокая женщина. Заостренные черты лица напоминали скальный утес, обтертый ветрами, оставившими глубокие следы морщин, но от этого лицо не постарело, а приобрело уверенность, которая дополнялась острым взглядом, словно клинком пронзающего собеседника.

– Корпорация нарушила условия контракта! – голос звенел сталью и, наполненный негодованием, заставлял людей слушать речь, во многом отражавшую собственные мысли. – Когда мы подписывали соглашения, в пунктах три дробь шестнадцать указывалась кислородная планета с поверхностным поселением земного класса. А что мы имеем сейчас?! Подземелье! Беззащитность! И полная изоляция от мощи Федерации! Я требую экстренной эвакуации в ближайшую систему Федерации и выплаты корпорацией штрафных санкций в годовом размере с окладов, заявленных в контракте переселенца!

Зал взорвался ревом одобрения, многие вскочили с мест и начали пробираться поближе к женщине, которая так красиво говорила и наверняка знала, что и как нужно делать, чтобы выбраться из ловушки, в которую их заманили проклятые владельцы корпораций.

Окинув взором охваченные стихийным сбором сектора, заполненные бессмысленной суетой, Крафт криво усмехнулся. Сложив руки на груди, довольно отметил, что не весь зал поддался панике.

Зеленый сектор, представленный светло-русыми выходцами из русского сектора, оставался на месте, только нервозно оборачивался на старца.

Умудряясь и в сером комбинезоне выделяться среди мутной массы, старик сверлил торговца взглядом, словно проверял на прочность, оставшись довольным ответным взглядом, слегка расслабился и, пригладив седую бороду, что-то шепнул сидевшему рядом детине. По сектору прокатилась волна перешептываний, и этот участок амфитеатра можно было назвать морем спокойствия.

Близлежащие сектора, оглядываясь то на спокойно сидевший зеленый сектор, то на броуновское движение в оранжевом секторе руководителей, то на молчавшего коменданта, пока оставались на месте.

А бурная агитация перешла в организацию движения, и в оранжевом секторе не осталось ни одного сидящего. Толпа высыпала в проходы. Но двухметровые створки-двери остались плотно закрытыми, и в тамбурах началась давка.

Заварившая стихийное бедствие женщина растерянно оглядывала столпотворение. Окруженная верными сторонниками, она начала было призывать к порядку, но мощный голос таял в гвалте. Толпа уже завелась, и ни о каком руководстве не могло быть и речи.

Крафт устало покачал головой, коснувшись клавиш с виноватой улыбкой.

Запертые створки разом открылись во всех концах амфитеатра.

Взорвавшаяся радостными воплями толпа хлынула в светлые проемы, но, словно натолкнувшись на невидимую стену, откатилась назад.

Вливаясь в зал стальной лавиной, закованные в броню пехотинцы растекались по залу колючим блеском. Оттесняя толпу обратно на сектора, где грозными окриками, а где и тумаками, великаны загнали людей обратно на трибуны.

Оцепляя амфитеатр по секторам, закованные в броню с отблесками энергетического поля десантники казались воплощением кошмаров, а гневный крик сержанта разнесся по залу громовым раскатам.

– Внимание! Это последнее устное предупреждение! Или поджарю всех к едрене фене!

Словно в подтверждение слов, фигуры великанов укутались красным свечением. Узнавая мерцание силового поля, выставленного на силовой контакт, люди опасливо откатывались назад. Получить плохо заживающий ожог никому не хотелось.

Спустя двадцать минут смены недовольных криков на вскрики от ожогов на трибунах воцарилось хмурое молчание. Затравленно озираясь на возвышающихся рядом пехотинцев, поддавшиеся стадному чувству люди глядели на сектор руководителей, где еще слышались отдельные выкрики, среди которых выделялись проклятья стихийного лидера.

– Кто вам дал право так со мной обращаться! Я буду жаловаться! Это произвол, – вскрикнув от боли, женщина порывалась броситься на стоявшего перед ней сержанта, разорвать того голыми руками, но, запутавшись в руках соседей, что все-таки усадили разъяренную кобру, зло шипела: – Ну ничего, я вас на шахты сошлю… Сгниете у меня в болотных дозорах!

Спокойно стоявший сержант порылся в складках поясных пластин и выставил кулак. Осторожно разжимая пальцы, показал находку. Бросив мимолетный взгляд на ладонь, женщина побледнела.

– Объяснять, что это? – почти ласково пробасил сержант.