Шеренга великих медиков

Все это происходило в период огромного успеха сальварсана. Изобретатель сальварсана Эрлих начал свои исследования с красителей. Кто знает, нет ли среди красителей средства убивающего бактерии, превосходящего по силе сальварсан? По слухам, немецким промышленникам удалось получить краситель со слабым противобактериальным действием, но дело было забыто. И только лишь после получения патента на пронтозил, французские конкуренты Баера, подозревая, что этот препарат кроет в себе какую-то тайну, стали испытывать его на животных, и, конечно, получили превосходные результаты. Французский химик Фурно, исследуя превращения пронтозила в организме, установил, что пронтозил распадается на краситель и сульфаниламид, некогда синтезированный венским доктором и, что именно это сернистое соединение обладает мощным противомикробным действием. После этого обнаружилось, что фирма "Баер", не заботясь о благе человечества, хотела сохранить дело в тайне, по крайней мере до тех пор, пока доктору Домагку удастся открыть новое средство, еще более мощное чем сульфаниламид. Ведь сульфаниламид не был патентован и его мог каждый производить, а это не сулило фирме барышей. Но сохранять дольше тайну, после открытия французов, было нельзя, и Домагк в 1935 году опубликовал отчет о своих первых опытах. Мир узнал, что найдено средство борьбы с бактериями рожи, воспаления легких и родильной горячки. С этого момента началось быстрое развитие производства противомикробных средств. В 1938 году было получено средство в тринадцать раз сильнейшее, чем пронтозил, годом позже был синтезирован всем известный сульфатиазол, который действует в пятьдесят раз сильнее. В 1939 году Домагку за его открытие была присвоена Нобелевская премия. Вопреки запрещению Гитлера, ученый принял премию, за что был брошен в тюрьму. Однако начатая им работа быстро развивалась во всем мире, и человечество располагает теперь исключительно мощными средствами борьбы с опасными микробами.

Александр Флеминг (1881-1955)

Из коридора через приоткрытую в маленькую, тесную лабораторию дверь можно было видеть доктора Александра Флеминга, суетившегося в тесном, заставленном множеством вещей помещении. Вот он переставляет с места на место плитки Петри[2], тщательно осматривает их и сортирует по каким-то, одному ему известным, признакам. Ему необходимо написать для учебника бактериологии главу о стрептококках. Для этого ему надо провести ряд опытов на многочисленных колониях этих микробов. Он наполняет плитки Петри агар-агаром, который остывая образует на дне плиток гладкую пленку; на нее он садит культуру бактерий. В этой превоходной питательной среде, при соответствующей температуре бактерии развиваются и образуют крупные колонии, похожие на разветвленные комки янтарного цвета.

В лаборатории Флеминга его ужаснейшим врагом была плесень. Обыкновенная зеленовато-серая плесень, которая берется неведомо откуда во влажных углах плохо проветриваемых помещений, покрывает несвежие продовольственные продукты, если их плохо хранят. Плесень — это не что иное, как микроскопический грибок, возникающий из еще меньших зародышей, тысячи которых носятся в воздухе. Как только зародыши попадают в благоприятную для них среду, начинают очень быстро разрастаться.

Флеминг не раз, поднимая крышку плитки Петри, с досадой убеждался, что культуры стрептококков загрязнены плесенью. И действительно, в лаборатории достаточно было оставить плитку Петри на несколько часов без крышки, как весь питательный слой покрывался плесенью. Немалых трудов стоила Флемингу борьба с нежелательными примесями то на одной, то на другой плитке. Однажды, на одной из плиток Флеминг увидел странное явление и долго присматривался к нему. Как бывало уже не раз, плитку покрывала плесень, но в отличие от других плиток здесь вокруг колонии бактерий образовалась небольшая круглая лысинка. Возникало впечатление, что бактерии не размножались вокруг плесени, хотя на остальной поверхности агар-агара, на некотором расстоянии от плесени, бактерии разрослись, притом довольно сильно.

"Случайность, или закономерность?" — задумался Флеминг.

Чтобы ответить на этот вопрос, Флеминг поместил небольшое количество плесени в пробирку с питательным бульоном: он хотел прежде всего сохранить странную плесень. А плитку с плесенью он поставил на письменном столе среди других, интересных образцов. Тогда он и не думал, что эта плитка будет его самым драгоценным сокровищем и, что в ней он найдет решение проблемы, которой посвятил всю жизнь.

Из микроскопического кусочка плесени Флеминг получил большую колонию. Потом он помещал часть этой плесени на плитки, где культивировал разные бактерии. Оказалось, что некоторые виды бактерий прекрасно уживаются с плесенью, но стрептококки и стафилококки в присутствии плесени не развивались.