Шерхан

— Ты хочешь попробовать секс втроем? И не будешь ревновать, когда я засуну свой член в другую девку? — нагибается к моему лицу. Его дыхание горячее, от этого дыхания у меня тело покрывается мелкими мурашками. Мне не холодно, мне дико чего-то хочется, а название этому «чего-то» не могу подобрать. — Между нами никогда не будет третьего или третьей. Ни в постели, ни в жизни! Поняла? — он делает больно, тянет за волосы, заставляет выгнуться в пояснице. Зеленые глаза превращаются в горящие омуты, я смотрела в них, и мне чудились там черти, пляшущие в дьявольском танце в честь своего Хозяина. Никогда не понимала, как некоторые девушки покорно, с готовностью подчиняются властным мужчинам, позволяя им обращаться собой по своему усмотрению. Не понимала до этого момента, а сейчас сама, затаив дыхание, ждала действий от своего Хозяина, Хищника.

Целует. Он впивается жестким поцелуем, напрочь стирая остатки нежности с моих губ. Он вновь меня заглатывает, как голодный зверь, одной рукой держа меня за волосы, второй за шею. Я в его тисках, в его оковах.

Мне немного страшно. Весь мой сексуальный опыт сводился к банальности и обыденности. Тут я всем своим нутром понимала, что как у всех у меня не будет, что первый раз Яр просто позволил себе быть «нормальным».

Его руки сжимали мои груди, теребили соски, выкручивая их до пульсирующей боли между ног. Я от шквала незнакомых эмоций стону, перехватывая его запястья своими пальцами, но ему кажется все равно, что я делаю, ибо то, что он делал, никто был не в силах остановить. Мои соски терзают не только пальцами, но и зубами. Боль, возбуждение, как и стон и крик — все смешалось. Мне было непонятно, нравится мне происходящее или нет.

Яр смотрит на меня неподвижным взглядом, его большой палец надавливает на нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот. Я сосу, как недавно сосала его член. С пальцем проще, он не перекрывал доступ кислорода, поэтому прикрыв глаза, заткнув голос разума, отдалась этой животной похоти. Люди в здравом уме не ведутся на свои инстинкты.

— Да-а-а-а-а…Ле-ра,…. — его голос хрипит, дрожь пробирает меня до внутренностей, заставляет меня поджать пальцы ног и в ожидании смотреть на мужчину, ждать его действий.

Разводит широко мои ноги, проводит ладонью между ними, кажется даже урчит от удовольствия. Я закатываю глаза, чувствуя, как его пальцы проникают внутрь без предупреждения, без приторной прелюдии. Грубо, жестко, властно. И мне это нравится.

Подхватывает бедра, подкладывает подушку под попу, я не успеваю среагировать на меняющуюся реальность, как Яр накрывает меня собой, вдалбливаясь своим членом до самой матки. Именно так мне кажется. Его толчки резкие, быстрые, короткие. Он не дает мне и секунды для смены темпа дыхания, поэтому я задыхаюсь, царапаю ногтями его плечи, поскуливаю, где-то постанываю. Мне было стыдно и хорошо, больно и кайфово. Он наполнял меня такими противоречивыми чувствами, что я уже не знала, чего во мне было больше: любви или тихой ненависти к этой стороне его темперамента.

Яр крутил меня, как куклу кукловод, выбивал искры из глаз, доводил до фееричного оргазма, не давал им насладиться в полной мере, выжимал из меня все соки, при этом сам оставался полон сил и желания продолжать терзать меня до потери сознания.

У меня дрожали руки, дрожали ноги. Я не в состоянии была держать свое тело, лежала на боку, прикрыв глаза, чувствуя сзади мощные толчки. Его руки придерживали бедра. Краем сознания мозг отметил, что мужское тело ускорилось в темпе, пальцы впились в кожу, еще пару глубоких проникновений, и Яр замер, плотно прижимаясь ко мне сзади.

— Я все… — выдохнул мне в шею. Все? Только сейчас? Я еще полчаса назад сдалась. Или даже раньше.

— Лер… — его пальцы нежно гладят по щеке, по губам. — Ты жива?

— Ты «виагры» обожрался? — приоткрываю глаза, Яр лег на спину и устроил меня у себя на груди.

— Это побочные явления долгого воздержания! — смеется, целует в макушку, поглаживает плечо. Я слушаю, как его сердце постепенно приходит в привычный ритм, как выравнивается дыхание, как уже становится зябко, ибо наши тела постепенно остывали, а в комнате было прохладно.

— Обычно после такого говорят: «Ты меня до смерти затрахал»! — поднимаю голову, смотрю на удовлетворенное лицо Ярослава. Он даже сонно жмурится.

— Где ты был все это время?

— Дела, Лерик, дела, не женского они ума!

— Я серьезно! Может ты такие марафоны еще кому-то устраиваешь!

— Могу поклясться бляхой-мухой, что трахать буду лишь тебя! А если вдруг пошлю я на хуй, То только разве под себя!

Я злюсь, меня его литературный талант немного бесит, хочется треснуть, потребовать нормального ответа. Но это Ярослав. Он будет шутить, крутить хвостом, но правду никогда не скажет, а если и скажет, то в такой форме, что и не поймешь сразу: шутит или серьезно.

— Шерхан! — это имя еще до конца не слетело с моих губ, а Яр резко открыл глаза и уставился на меня немигающим взглядом.