Шерлок Холмс: повести, рассказы

А молодой Джефферсон Хоуп, присоединившись к своим спутникам, поехал дальше, молчаливый и задумчивый. Они долго искали серебро в горах Невады и теперь возвращались в Солт-Лейк-Сити в надежде собрать денег, чтобы начать разработку открытых месторождений. Этой идеей он был увлечен не меньше своих товарищей до того момента, пока не произошел только что описанный неожиданный эпизод, повернувший его мысли совсем в иное русло. Встреча с юной девушкой, лишенной и намека на жеманство, чистой и свежей, как горный ветерок, пробудила вулкан, дремавший в глубине его души. Когда она скрылась из виду, он понял, что в его жизни наступил решительный перелом и никакая торговля серебром, вообще ничто не будет отныне для него так важно, как только что зародившееся всепоглощающее чувство. Любовь, вспыхнувшая в его сердце, не была мимолетным мальчишеским увлечением, это была неистовая, пламенная страсть взрослого мужчины с властным и волевым характером, привыкшего всегда добиваться того, чего хочет. И он поклялся себе, что и теперь ни за что не отступит и добьется своего, если только это в пределах человеческих сил и возможностей.

Он навестил Джона Феррье в тот же вечер и потом приходил часто, пока не стал в доме своим человеком. Джон, погруженный в свои повседневные труды, последние двенадцать лет был отрезан в своей долине от всего мира и очень мало знал о том, что в нем происходит. Джефферсон Хоуп мог многое ему порассказать, причем так увлекательно, что это оказывалось интересно не только ему, но и Люси. Он был пионером в Калифорнии и знал много удивительных историй о том, как создавались и рушились состояния в те безумные «золотые» времена. Был он и старателем, и траппером, и добытчиком серебра, и ковбоем. Стоило откуда-нибудь повеять духом приключений, как Джефферсон Хоуп тут же устремлялся им навстречу. Скоро старик фермер уже души в нем не чаял и не уставал расписывать его достоинства. Люси слушала расточаемые Хоупу похвалы молча, но по румянцу, разгоравшемуся на ее щеках, и по счастливому сиянию глаз нетрудно было догадаться, что ее юное сердце уже принадлежит не ей. Простодушному отцу, возможно, было невдомек, что означают эти признаки, зато мужчина, завоевавший ее привязанность, прекрасно все понимал.

Как-то летним вечером, галопом проскакав по дороге, он подъехал к их воротам. Завидев его, Люси поспешила навстречу. Накинув поводья на столбик ворот, он зашагал по дорожке, ведущей к дому.

– Люси, я уезжаю, – сказал он, сжимая в руках ее ладони и нежно заглядывая ей в глаза. – Я не прошу вас уехать со мной сейчас, но будете ли вы готовы последовать за мной, когда я вернусь?

– А когда это будет? – спросила она, вспыхнув.

– Месяца через два, не позже. Тогда, дорогая, я приду за вами. И никто не сможет нам помешать.

– А как же отец? – спросила она.

– Он согласен, если дела на рудниках пойдут хорошо. А в этом у меня сомнений нет.

– Ах так! Ну, что ж, если отец не возражает, мне нечего добавить, – прошептала она, прижавшись щекой к его широкой груди.

– Слава тебе господи! – осипшим от волнения голосом сказал Хоуп и, склонившись, поцеловал ее. – Тогда решено. Чем дольше я здесь простою, тем труднее мне будет уйти. Друзья ждут меня в каньоне. До свидания, любимая моя, до скорого свидания – через два месяца.

Он с трудом оторвался от нее, вскочил на коня и бешеным галопом помчался прочь, ни разу не оглянувшись, – словно боялся, что решимость покинет его, стоит ему еще раз увидеть ту, которую он покидал. Она же стояла в воротах и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Потом вернулась в дом счастливейшей из всех девушек Юты.

Глава 3 Джон Феррье говорит с пророком

Прошло три недели с того дня, как Джефферсон Хоуп с товарищами отбыл из Солт-Лейк-Сити. Сердце Феррье наполнялось печалью, когда он думал о возвращении молодого человека, потому что его возвращение означало расставание с приемной дочерью. Однако сияющее счастьем лицо девушки лучше любых аргументов примиряло его с неизбежностью. В глубине души этот обладающий твердым характером человек раз и навсегда решил, что никакая сила не заставит его выдать дочь замуж за мормона. Мормонский брак он вообще считал не браком, а сплошным позором и бесчестьем. Каково бы ни было его отношение к мормонским доктринам в целом, в этом пункте он был непреклонен, хотя никогда не позволял себе высказываться на подобные темы, ибо в те времена в Стране святых выражать не ортодоксальные мнения было делом опасным.