Шершавые вирши

Ловля слов позвонче, попевучей
Нам мешает на людей глядеть.
В поисках изысканных созвучий
Можно от восторга обалдеть.

Говорят, мы рождены в сорочке,

Потому и все нам трын-трава.
Знай, нанизывай на строчку строчку
Хмелем отдающие слова.

Но не стоит забывать и это:

Творчество для нас не чепуха —
Бессердечнее любви поэта
Вопль уже зачатого стиха.

1933 Pärnu

«Драчливы и злы, как голуби…»

Драчливы и злы, как голуби,
Которым кидают зерна,
Готовы мы кулаками голыми
Друг другу по скулам дернуть.

Но стоит исполниться воздушному

Замку житейского уюта —
Мы станем несносно добродушными,
Забыв и Каина и Иуду.

И будут довольны на небе,

Внимая мирным аккордам,
И только одержимый манией
Сплюнет и вспомнит чорта.

1933 Pärnu

«Настали годы новой эры…»

Настали годы новой эры
С девизом яростным: банзай!
Становятся тупыми нервы,
Осоловелыми глаза.

Пускай постится хилый Ганди

Пора пришла мечей иных.
Уже солдатскими шагами
Затоптан пепел мирных книг.

Печальный духоборец Будда

Являться в плоти перестал
И больше никогда не будет
Пришествий кроткого Христа.

1933 Pärnu

"Я совсем усталый странник…"

Я совсем усталый странник
По тропинкам пыльным слова,
Сплю без ярлыков охранных
На базарах света злого.

Знаю я, что все лишь случай

И что нет чудес без боли,
Никогда не станет лучше,
Никогда не будет воли.

Но среди гнилых предместий,

Где унылы песен звуки,
Сказку о вселенской мести
Я начну творить со скуки.

1933 Pärnu

"Я с Христом здороваюсь издали…"

худ. Карлу Буриану. Вена

Я с Христом здороваюсь издали
И в ссоре с Его Отцом,
А молюсь китайскому идолу
С неистово злым лицом.

Он глазеньем своим пронзительным

Сжигает мозги людей
И чуют угрюмые зрители,
Что нет ничего нигде.

Не уйти из святой покойницкой.

Я знаю: нет новых вех,
А за мной в темноту погонится
Его неприятный смех.

1933 Pärnu

"Я не прочь признать грехопаденье…"

Я не прочь признать грехопаденье,
Как завязку главного узла.
Продал дьявол Евочке без денег
Божье дерево добра и зла.

Все свершилось в час злосчастный разом: —

Мир стал жертвой рока и сивилл,
А неукротимый робот — разум
Человечью прыть закабалил.

И с тех пор Земле, всеобщей маме,

С рельс казенных больше не сойти,
И нельзя ни словом, ни томами
Оправдать нелепого пути.

1933 Pärnu

"Неизвестно — кому молиться…"

Неизвестно — кому молиться
И какие мямлить слова:
Потускнели сонные лица
Невеселого божества.

Все туманней новые весны

И отчетливей скучный путь.
Примирись лучше с жизнью постной
И о счастьи совсем забудь.

Ничего нет — один обычай

Или похоть: существовать.
Не побрезгав мелкой добычей,
Сядет смерть на мою кровать.

1934 Pärnu

"Надо уметь кидаться…"

Борису Нарциссову