Шешель и шельма

— Да, вы сейчас находитесь в санатории в Мадире, на лечении, — невозмутимо кивнул следователь. — Вот уже почти две недели. И, конечно, не летали в Регидон следом за Ралевичем, не убивали его там ножом для бумаг и не поранили об этот нож руку, не пытались имитировать последствия бытовой ссоры супругов. И уж конечно не думали убивать его молодую жену. Собственно, у меня к вам всего два вопроса: за что вы все-таки убили бедолагу и как именно подлили Цветане Ралевич снотворное?

— Да вы… Да я… — Гожкович покраснел — не то от злости, не то от страха. Растерянно булькнул пару раз, но потом все же собрался и заявил: — Я требую адвоката!

— Ваше право, — так же невозмутимо кивнул Шешель. — Хотя и напрасно, добровольное признание облегчает наказание. Но только перед тем, как вы разбудите этого достойного человека, примите к сведению следующее. Через пару дней прибудут материалы дела, включая орудие убийства, бокалы, труп и показания свидетелей. Вы, безусловно, вылечили руку, и рана почти незаметна, но фиолетовый специалист определит вмешательство и сумеет восстановить пусть не давность, но форму повреждения. Насколько я помню тот жутко неудобный нож для бумаг, вы, скорее всего, оцарапали руку вот здесь и здесь.

Он показал на собственной ладони, где должны располагаться повреждения, и, дав Гожковичу пару секунд на осознание, продолжил в том же быстром деловом тоне:

— Вряд ли тот маг, к которому вы обратились за помощью, пытался скрыть следы своего вмешательства, его бы слишком насторожила такая просьба. Как вы понимаете, повреждения эти настолько специфически расположены, что это окажется достаточным доказательством. Кроме того, несмотря на то что вы протерли рукоять, полностью убрать с нее вашу кровь наверняка не вышло. Дальше мы установим, под каким именем вы летали в Регидон. Да, скорее всего, в воздушном порту вас никто не вспомнит, там слишком много людей, но мы знаем, в какой момент вы вылетели и к какому вернулись. Не думаю, что делали вы это под разными именами. Да, придется убить на это пару дней, устанавливая личности всех пассажиров и сличая их с вами, но к тому времени как раз прибудут остальные материалы. Строго говоря, мне от вас даже ответы не очень-то нужны, — задумчиво протянул он. — Я и так предполагаю, что Ралевича вы убили из-за его финансовых махинаций, а горничная… Требование выдачи преступника — дело хлопотное, но никто не мешает мне полететь туда и допросить ее на месте.

— Только Марту в это не впутывайте! — устало вздохнув, попросил Гожкович.

— Она ваша любовница?

— Нет, просто хорошая женщина, — отмахнулся тот. — Три года назад я помог ей, у нее тогда сын очень болел, нужны были деньги на лечение.

— А она помогла вам, — удовлетворенно кивнул Стеван, мысленно потирая руки.

Проделать все вышеописанное он, конечно, мог и непременно сделал бы, но времени на это ухлопал бы прорву. И еще неизвестно, как регидонская полиция проводила осмотр места происшествия и не потеряла ли «случайно» орудие убийства. Вряд ли, конечно, — Рофелю это было не нужно, но чем боги не шутят…

— Помогла. Только девочку эту я убивать не собирался, — твердо заявил он. — Она мне ничего плохого не сделала.

— Только подставить, — не удержался от замечания Шешель.

— А вы всерьез думаете, что за Ралевича она вышла по любви? — хмыкнул он. — Наверняка ведь охотница за деньгами.

— Это, безусловно, справедливо, только подводить ее под убийство права не давало, — возразил Стеван. — Зачем вы, кстати, запугивали ее страшными слухами о муже?

Гожкович отреагировал на это неожиданно — явственно смутился.

— Я так… Просто к слову пришлось, — пробормотал он. Но Шешель продолжал выразительно смотреть и молчать, Сташко еще немного поерзал и наконец сознался: — Зло меня взяло, хотелось ему какую-нибудь мелкую гадость сделать.

— Хотите сказать, убийство вы на тот момент еще не планировали и подставить будущую вдову не собирались? — все-таки спросил следователь, хотя в сказанном явно была немалая доля истины — прятать эмоции Гожкович умел плохо и смущался вполне искренне.

— Да ничего я не планировал! Думал, конечно, что придется, но… Я до последнего не знал, решусь ли вообще! Я же даже детективы не читаю, откуда мне знать, как правильно все это делается? Не так-то просто решиться. Если бы он не начал смеяться и снова оскорблять, может, и не смог бы его ударить вовсе!

— Ладно, давайте с самого начала. Почему вы вообще решили убить партнера?

— Потому что Павле совершенно потерял голову от жадности. Он и так втравил всех нас в проблемы, а дальше было бы только хуже. И по-хорошему решить с ним этот вопрос не получилось.

Со слов Гожковича, о том, как именно партнер вел дела, он узнал совсем недавно, заподозрив неладное по слишком уж стремительно растущим прибылям. Почему только теперь, хотя прибыли эти начали расти уже несколько лет как, внятно ответить не сумел, а дальше Шешель уже не перебивал и вопросов не задавал.