Шешель и шельма

Поднявшийся шум и возмущения Шешель задавил в зародыше. Назвался, сообщил о поимке мошенника и потребовал разговора с начальником всего этого безобразия с целью выяснения наличия сговора. Честно говоря, ни в чем таком главного врача и прочий персонал он не подозревал, зачем бы им это, но угроза помогла переключить персонал на более подходящий следователю лад.

Но в конце концов из санатория Стеван уехал, так никого и не задержав. Тот, кто выдавал себя за Гожковича, на самом деле оказался его же садовником. Проблемы со здоровьем у них были одинаковыми, о чем знали оба, и когда две недели назад Гожкович предложил своему служащему целый месяц полечиться вместо него в этом замечательном месте, тот, разумеется, возражать не стал. Причинами доброты, конечно, скромно поинтересовался, но вполне удовлетворился отговоркой про срочно возникшие дела.

В подлог был посвящен и главный врач, который просьбе поместить другого пациента вместо оговоренного заранее удивился, но решил, что большой беды не будет. В конце концов, деньги заплачены, оба пациента идут на это совершенно добровольно, оба приличные люди, Гожкович — так и вообще давний клиент, отчего бы не пойти ему навстречу?

Конечно, во всей этой истории можно было найти нарушение, придраться, устроить санаторию вместе с главным врачом веселую жизнь, но Шешелю стало лень из-за такой мелочи разводить волокиту. Состава преступления во всем этом не было, так, мелкие бумажные нарушения, а целитель и без проверок оказался достаточно наказан. Выяснив, что таким подлогом вероятный убийца обеспечивал себе алиби, распереживался он совершенно искренне. Стеван пришел к выводу, что в его случае муки совести окажутся гораздо лучшим наказанием, уже как минимум потому, что так страдал только виновный, а в случае заведения дела и проверок досталось бы и остальным служащим, и пациентам.

Из ближайшего населенного пункта с телефоном Шешель позвонил в родной СК с тем, чтобы объявить Сташко Гожковича в розыск, после чего выдвинулся в сторону столицы.

Приехав в Беряну за полночь, Стеван плюнул на все и отправился домой, отсыпаться: он, конечно, выносливый, но почти сутки за рулем все равно измотали. Усталость оказалась гораздо сильнее посторонних мыслей, поэтому отключился Шешель быстро, едва оказавшись в постели. А вот утро испортило настроение тем, что стены родного дома, которые он и без того недолюбливал, пополнились новыми воспоминаниями и ассоциациями, против чего совсем не помогла генеральная уборка.

Стевану неотвязно мерещился запах той женщины, которая сидела сейчас в изоляторе. Запах, легкие шаги босых ног, тепло ее тела… Пальцы помнили мягкую, бархатистую кожу и тяжелый шелк волос. Вспоминался лукавый взгляд, искренний смех и привычка кусать нижнюю губу в задумчивости. Причем из воспоминаний пугающе легко и быстро стерся облик Цветаны Ралевич, и мерещилась ему именно Чарген.

От назойливости этих ощущений Шешель буквально зверел, но сделать с ними ничего не мог. Осталось только признать собственное поражение и сбежать на службу, где отвлечься от подобных чувств и мыслей было куда как проще.

И мир явно услышал просьбу следователя, желавшего хотя бы временно забыться в работе: день выдался насыщенным. Сначала Стеван принялся обзванивать пострадавших от рук мошенниц мужчин и расспрашивать их о посещении известного ресторана. Таким нехитрым способом удалось сократить число возможных жертв до восьми человек. Однако на этом мысль останавливалась, потому что предъявить госпоже Янич по-прежнему было нечего: по заверениям фиолетовых специалистов, эта ее маскировка меняла не только лицо, но и папиллярный узор, и ауру — подлинный магический шедевр. И это, безусловно, вызывало восхищение и уважение, но не давало ответа на самый важный вопрос: а Шешелю-то что со всем этим делать?

Немного поднял настроение ответ, пришедший из Регидона. Заокеанские коллеги буквально горели желанием поскорее спихнуть гиблое дело, тем более если принимающая сторона так любезно согласилась оплатить транспортировку. Обещали в ближайшем будущем прислать и тело, и все материалы, и заодно — результаты экспертиз. Правда, ждать предстояло еще несколько дней, но это мелочи, все равно Гожкович продолжал где-то прятаться.

А потом заскучавшего было следователя развлекли другие жители славного города Беряны, и Стеван втянулся в рутину. Так что в состоянии своего обычного деятельного оживления господин Сыщик пребывал до самого вечера. До тех пор, пока не отправился провожать буйного задержанного в изолятор, составив компанию умотавшимся за день стражам.

Нет, сдали его честь по чести, без вопросов, и засадили в пятую, выполнявшую функции карцера для особо буйных: из мебели там имелись только намертво прикрученная к полу койка да жестяной туалет, бить и громыхать нечем, да еще располагалась камера в дальнем углу и имела самую хорошую звукоизоляцию. Потом дежурная смена отчиталась о том, что его, Шешеля, задержанные ведут себя прилично. Даже пошутили, но как-то вяло, без огонька.