Шешель и шельма

— До того, что я буду… заглаживать свою вину и стараться вести себя хорошо. Как… нормальный человек, — со смешком ответил Стеван. Ладони его легли на голые коленки Чарген и медленно-медленно двинулись вверх по ногам — осторожно, ненавязчиво, давая возможность оттолкнуть. Но Чара, к стыду своему, даже не попыталась ею воспользоваться. — Но, как психу, мне еще полагается лекарство, помогающее держать себя в руках и думать хоть о чем-то еще, кроме моей навязчивой идеи. Тебя.

— Боги! Как я вообще умудрилась вляпаться в эту историю? — тяжело вздохнула Чара. Ладони ее огладили твердые плечи, прошлись по рукам до локтей…

— Я уже который день задаюсь этим вопросом, — усмехнулся Стеван и наконец сделал то, чего давно хотелось: поцеловал.

И Чарген, мгновение поколебавшись, окончательно сдалась, ответила на поцелуй, прижалась к мужчине крепче.

Наверное, можно было продолжить упорствовать, разругаться. Потому что — да, сделал очень больно, и прошедшие дни дались ей тяжело. Вот только вряд ли от этого станет легче и вряд ли это возымеет какое-то действие, кроме описанного Стеваном.

Да и большой вопрос, кого она этим протестом будет мучить сильнее, потому что… Она ведь тоже тосковала и хотела его поцелуев, его прикосновений. И сейчас, вот именно в эту минуту, на протяжении этого разговора, хотела их как никогда остро. Хотела убедить себя, что все это — на самом деле. Что — да, случилось чудо, и та мечта, которую она боялась даже оформить в слова, совершенно неожиданно сбылась.

Правда, как это часто бывает с мечтами, счастье несло в себе подвох. Но за это стоило винить, наверное, только саму себя, потому что никто не заставлял ее влюбляться именно в этого человека со всеми его многочисленными недостатками. Да, он расчетливый циник, он хладнокровен и слишком логичен, с ним сложно, он порой жутко злит этой своей невозмутимостью. Только если бы всего этого не было или вдруг не стало сейчас, это был бы уже не он…

А еще, и это отчасти примиряло Чару с нынешней капитуляцией, ему прошедшие дни тоже, похоже, дались не так-то просто. И ей — именно ей, и это определенно тешило ее самолюбие, — удалось все же пробить броню его самоконтроля. И он явно нервничал, переживал, скучал и отчаянно боролся с собой, в итоге проиграв этим чувствам. Так что еще большой вопрос, кто первым сдался!

Поцелуй получился долгим, страстным, он легко вымел из головы все рассуждения и здравые мысли и заставил Чарген забыть, где она находится. Слегка очнулась только тогда, когда Стеван отвлекся от ее губ, чтобы проложить дорожку поцелуев по шее на оголившееся плечо. Запоздало сообразила, что крупные пуговицы платья-халата расстегнуты уже до самого низа, ладони Шешеля оглаживают обнаженную кожу и неспешно, словно смакуя момент, подбираются к застежке белья.

— Стей, ты уверен, что это подходящее место и время? — пробормотала Чара, но сама взялась за его рубашку.

— Скорее наоборот, — усмехнулся он, все-таки стащил с нее платье и стряхнул со своих плеч кобуру. Но бросать не стал, дотянулся и повесил на спинку стула. — Больше того, у меня куча работы, и за отключенный телефон мне наверняка влетит, потому что меня точно потеряют.

— Но?

— Но мне плевать. И это удивительно приятное ощущение.

Чарген нервно и радостно рассмеялась в ответ, с огромным удовольствием снимая его рубашку. Крепко обняла за талию и с наслаждением прильнула к сильному телу, чувствуя звенящую легкость в голове и сладкое томление в теле. Поцеловала в плечо, провела языком вдоль ключицы, добралась до шеи и, целуя ее, спустилась ладонями на бедра мужчины, прижала к себе крепче. Получила в ответ новый жадный поцелуй…

Ее разрывали противоречивые стремления. Одновременно хотелось растянуть это мгновение подольше, насладиться собственным предвкушением и наконец утолить мучительное, иссушающее желание близости.

Но Стеван такими сомнениями не терзался. Пара мгновений ушла на то, чтобы избавить Чару от белья и расстегнуть брюки, а дольше ждать он явно не собирался. Опрокинул ее на стол. На пол от неловкого движения ее локтя полетели какие-то папки, но обоим было не до них. Чарген подалась навстречу мужчине, с губ сорвался тихий блаженный стон.

Ощущение горячих ладоней на бедрах — твердых, уверенных, властных. Его движения — глубокие, сильные, и от каждого нового толчка по телу прокатывается волна сладкой дрожи. Взгляд — потемневший, ласкающий, жадный, обжигающий и… боги, неужели она могла считать его холодным?!

Она цеплялась пальцами за край стола, словно боялась не удержаться и взлететь. Кусала губы, чтобы не стонать в голос, и вперемежку с бессвязными мольбами выдыхала его имя. Раз за разом, пока наслаждение не прокатилось по телу пульсирующей волной, заставив полностью потерять контроль.

Через пару секунд достиг пика и он, и на несколько секунд оба замерли, часто, загнанно дыша. Потом Стеван взял ее обеими руками за талию, потянул к себе, вынуждая сесть. Чарген не возражала, охотно обняла его, уткнулась лбом в плечо.