Шесть быстрых лет, шесть белых зим (СИ)

Глеб написал Лёне первого марта. Его работа со статусом «совершенно секретно» завершена. Теперь осталось только подвести итоги, суммировать данные и опубликовать в ведущих академических изданиях результаты исследований, проведённых под руководством Гёрдона – разумеется, те, что могут быть показаны мировой научной общественности.

Глеб писал, что соскучился до невозможности, что мечтает скорее увидеться и завтра позвонит.

Лёня был счастлив. По-настоящему был счастлив до того самого «завтра».

Глеб позвонил. И чужим мёртвым голосом сказал, что между ними всё кончено. Да, в принципе, ничего и не было. Ведь так? И пусть Лёня будет очень счастлив со своим избранником. Жаль, что Глеб узнал об этом от другого человека, Лёня мог бы и сам ему сказать.

Ничего не понимающий Лёня ошеломлённо молчал. Потом начал выяснять, что за чушь Глеб порет, какой ещё избранник? На это Поддубный посоветовал Лёне посмотреть в интернете фотографии с нашумевшей выставки очень молодого испанского художника, которого называли «вторым Дали», которая прошла в столице Венгрии. И добавил, что благодарен своему другу Тревору, вовремя открывшему ему глаза.

Лёня нашёл эти фотографии. И понял, почему Глеб сорвался.

Их с Цельешем сфотографировали на фоне картины с названием «Мой ангелок». На картине зрелый мужчина поддевал пальцами за подбородок хорошенького улыбающегося мальчика.

Стоящие рядом с полотном Лёня и Вал Цельеш практически повторяли сюжет картины – Лёня улыбался, а Вал тянул руку к его подбородку. Фотограф настолько точно подловил момент, что даже выражения нарисованных и живых лиц совпадали. Не узнать на этой фотографии Лёню мог бы только слепой.

Тревор… Если он был любовником Поддубного, то наверняка видел фотографию Лёни. Глеб носил фото Заболоцкого в бумажнике. Как талисман, говорил Глеб.

Как это всё могло произойти? Откуда взялся на выставке тот фотограф, который запечатлел начало движения Цельеша, отрубив то, что было дальше – как Лёня со смехом увернулся, не дав Валу коснуться себя даже кончиками пальцев? Как Тревор Соу – а в том, что это именно Соу, Лёня не сомневался – нашёл эту фотографию среди тысяч, миллионов других фотографий, ежедневно заполоняющих мировую паутину?

Как это могло произойти? А как всё в этом нелогичном мире происходит? В мире, где всё – лишь цепочка случайных событий?

Глеб и правда ему изменил… И расстался при первом же намёке на Лёнину неверность, словно торопясь сбежать, чтобы скрыть то, что не хранил ему верность сам.

Какой дурацкий, до слёз смешной, до идиотизма и истерики смешной конец их истории.

Обо всём этом Лёня писал пятого марта. В этот день наступил новый год по восточному календарю. Когда Лёня думал, что его финальный девятый год, подразумевающий прощание со всем, что больше не нужно, завершился тридцать первого декабря, он ошибался. Аж до марта растянулся этот девятый финальный год, чтобы стать по-настоящему сокрушительным финалом.

Больше с Глебом Лёня не переписывался и не созванивался. Потому что удалил свой почтовый ящик, заменив на новый, и выбросил сим-карту, верно служившую ему все шесть лет за границей.

Вот такая вот история большой-большой любви… Лёня ещё раз провёл пальцем по зачёрканной множество раз строчке. Здесь написано, что он всё равно любит Глеба.

Как пафосно. Какая чушь.

Короткой переливчатой мелодией телефон известил Заболоцкого о пришедшем сообщении.

«Ленни, прилетаю завтра в 7.45, рейс 222PO. Готовь оркестр и цветы. Вал».

Непременно. И оркестр, и цветы. И всё, что угодно.

Ведь жизнь не закончилась от того, что один влюблённый придурок до последнего верил в какую-то несусветную чушь вроде верности и любви, которым не страшна разлука, но круто обломался. Ведь так?