Шесть дней

— Извините… — пробормотал Андронов и потупился. — Разве это завод? — заговорил он сумрачно. — По сравнению с теми, на которых я был? В Липецке конверторы, а у нас — мартены, половина почти доменных печей построена в тридцатые годы. Был когда-то завод, слава про него шла, а теперь?!

— Вы не правы, — сказал Григорьев, — ваш завод дает не один миллион тонн стали, таким заводом бросаться нельзя. В десятом пятилетнем плане роль его значительна.

Григорьев сидел перед ним, весь собравшись, рука, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Он снова стал тем Григорьевым, о котором Виктор слышал от отца.

Хмурясь, провел широкой ладонью по лбу, заговорил:

— Завод отстал от современного уровня металлургии лет… — он подумал, — лет на пять. Вот в этом я бы с вами согласился. В ближайшее время цехам его нужна модернизация — и тут я с вами согласен. Но не взрывать…

— Почему он отстал? — спросил Андронов. — Почему же на нашем заводе раньше не думали о модернизации?

— Пожалуй, главная причина в том, — терпеливо принялся объяснять Григорьев, — что руководство завода недостаточно активно ставило вопрос о замене устаревших агрегатов. Мартены следовало заменить конверторами, давно пустить кислородную станцию. Не требовали от министерства…

Григорьев нагрузился в раздумья, а его собеседник, заметив, как он чуть сгорбился и опустил глаза, ждал, что он еще скажет.

Григорьеву пришло на ум, что теперь, пожалуй, кое-что изменилось: заводу нужна новая доменная печь, а его, ответственного работника министерства, обвиняют в том, что до сих пор не начато ее строительство. Вот уж тут ничего не скажешь, тут директор завода требует, и весьма решительно. Сегодня утром Логинов разыскал его по телефону в доменном цехе и сдержанно, но весьма напористо попросил объяснить, почему задерживаются подготовительные работы. Ему, Григорьеву, мол, должны быть известны причины. Логинов только что разговаривал с Москвой и там сослались на Григорьева.

За каждым словом директора завода угадывалось раздражение. Обычная молчаливость Григорьева не помогла, Логинов заявил, что должен встретиться с ним, обсудить создавшееся на заводе сложное положение после аварии и вообще выяснить эту историю с новой печью. Григорьев сказал, что они могут встретиться завтра с утра, но пока обсуждать положение, сложившееся на заводе, он не берется, впредь до уточнения причин аварии. «А с печью, пожалуйста, приезжайте завтра с утра в доменный цех и поговорим», — закончил он неприятный разговор.

Отвлекшись от вопросов Андронова, Григорьев рассеянно взглянул на парня, сидевшего напротив, повторил:

— До сих пор руководство завода не требовало от министерства…

— Это понятно, — сказал Андронов. — Ну, а вы?.. Вы сами, лично вы, требовали от завода?

И вцепился взглядом в человека, сидевшего по другую сторону стола.

XIII

Григорьев молчал. Что мог он ответить странному собеседнику? Незадолго до отъезда сюда его вызвали в одну высокую инстанцию и попросили объяснить, почему ввод в эксплуатацию стана широкого листа, нужного для труб газопроводов, до сих пор не завершен, ведь все сроки сорваны. Разговаривал он там в своем обычном стиле, то есть помолчал и спокойно, с точным знанием фактов стал сообщать, какой завод-поставщик и насколько задержал в свое время поставки такого-то и такого-то оборудования. Как он и предполагал, его мрачноватость не произвела впечатления. Ему сказали: вы не активно ставили вопрос о срыве сроков…

Да, у него были свои неотложные дела, а Логинов не желал слушать главного инженера Ковалева… Не будешь же объяснять этому парню сложности взаимоотношений министерства с руководителями заводов. Во время деловых встреч Григорьев привык разговаривать без околичностей и не опасаться обид. Дело на то и есть дело, чтобы ставить вопросы прямо и взаимоотношения людей были ясны. Тут не до этикета. И этого разговора с Андроновым он бы не стал вести, если бы перед ним был специалист. Просто прекратил бы беседу, как делал не раз, когда понимал, что спорщик несведущ или уходит в сторону от темы. Одному из инженеров министерства, не любившему выбираться на заводы, он как-то сказал: «На одной картошке долго не протянешь». Тот, растерявшись, спросил: «А что же еще нужно?..» — «Нужна еще капуста…» — сказал он и прекратил разговор. Эти его изречения, сбивавшие с толку тех, кто его плохо знал, обсуждались на заводах и в разных присутственных местах, вызывая разноречивые толки о нем. То же хозяйственники и специалисты, которые часто встречались с ним и знали его сосредоточенность и занятость, не позволяли себе переходить определяемых самим характером бесед границ.

Но в данном случае он разговаривал не по существу дела, и перед ним был горновой, а горновых он ценил — уважал их за тяжелую их работу и никогда не отказывал во внимании, терпеливо объясняя то, чего они не понимали.

Григорьев подобрел и опять заулыбался неожиданно мягкой улыбкой.