Шесть дней Древнего мира

Саркофаг представляет собой большой прямоугольный ящик, вытесанный из монолитного блока серо-коричневого гранита. Он еще не отполирован, и кое-где на поверхности видны следы от медных пил и кремневых сверл. Но работа скульпторов была столь искусна, что, когда надсмотрщик, промахнувшись мимо спины одного из рабов, задевает концом дубинки край саркофага, он звенит, как колокол.

Много веков спустя, в 1581 году, это удивительное свойство памятника случайно обнаружит французский посол Жан Палерн. С тех пор драгоманы охотно демонстрируют туристам за небольшую дополнительную плату звучание каменного чуда.

Провинившегося надсмотрщика тут же оттаскивают в сторону и, предварительно убедившись, что саркофаг невредим, дают тридцать ударов палкой. Наказанный, постанывая, занимает снова свое место под сдавленное хихиканье подчиненных. Работа продолжается.

Когда, наконец, саркофаг благополучно установлен в усыпальнице, Хемиун отбывает обратно в столицу. Воспользуемся этой паузой, побродим по погребальному комплексу и посмотрим хотя бы бегло, что делается вокруг.

Вот около аппарели лежат уже готовые к подъему, аккуратно вытесанные блоки известняка. На них видны нанесенные красной краской какие-то надписи. Подойдем поближе и разберем скоропись: «Хуфу пробуждает любовь», «Сколь могуча Белая корона Хнум-Хуфу». Такие тексты видны на многих плитах. Что же это значит? Но следующая надпись все объясняет: «Команда выносливых» — так это обозначения бригад каменщиков! А вот какой-то старательный мастер сделал даже дополнительную заботливую надпись: «Этой стороной вверх!»

На запад и на восток от пирамиды идет строительство мастаб для приближенных фараона, в первом направлении заложено 64 таких гробницы, на восточной стороне воздвигается восемь огромных двойных мастаб. Одна из них особенно великолепна и уже запечатана: Около нее группа жрецов совершает заупокойную молитву, в ней покоится мумия перворожденного сына Хуфу от старшей царицы Мертйотес, наследного царевича Кауаба, умершего раньше отца.

Двигаясь дальше, мы попадаем в поселок согнанных сюда на работы крестьян-общинников — масса наспех слепленных из кирпичей нильского ила лачуг, крытых тростником. Сейчас он пуст, трудятся здесь с раннего утра до темноты. Страшно подумать, каких нечеловеческих усилий, пота, крови и бесчисленных жизней требует воздвижение Великой пирамиды! Земледельцы привлекаются сюда по очереди из каждого нома на два-три месяца, обычно когда завершены посев или жатва, в среднем около двух с половиной тысяч. Кормят их за счет царя, но, конечно, скудно.

Около одной из таких хижин мы видим кучку людей, скоро она вытягивается в похоронную процессию. Она невелика, сразу видно, что хоронят не знатного, а бедняка-общинника. Труп, завернутый в грубое льняное полотно (он не бальзамирован — это слишком дорого), несут трое родственников-мужчин. Четвертый держит в руках узкую дощечку, на ней выведены черной тушью» заупокойные формулы. Эта доска заменит покойнику и деревянный гроб, и каменный саркофаг. Вдова несет горшок с ячменной кашей и несколько сушеных рыб — жертвенные дары усопшему. Сзади идет группа женщин с распущенными по плечам волосами и исцарапанными в знак скорби лицами. Они громко причитают, воздевая руки к небу. Когда процессия достигнет границы строительства и пустыни, к телу прибинтуют дощечку и вместе с дарами зароют в песок. Сухой воздух пустыни и жаркое африканское солнце скоро сделают свое дело, и труп быстро станет естественной мумией без всякого бальзамирования.

По-другому выглядит расположенный за стеной поселок архитекторов, скульпторов, писцов, надсмотрщиков и мастеров по обработке камня. Строительство такого размаха требует сложной и четкой организации работ, из-за этого управленческий аппарат и корпус специалистов-ремесленников достаточно велики. Они живут здесь постоянно, и поэтому дома их выглядят куда прочнее и уютнее. У очагов над приготовлением обеда хлопочут женщины — члены семьи, а у более высоких по рангу — слуги.

Сейчас самое жаркое время дня, и его величество, царь Обеих Земель Хуфу после обеда отдыхает в своем гареме, услаждая сердце плясками молодых танцовщиц. Хемиун уже прибыл в город, и, так как время до вечерней церемонии у него еще есть, он по пути домой заглядывает к скульптору, который готовит статую для его мастабы. Своих сопровождающих, кроме слуг и рабов, он уже отпустил.