Шесть дней из жизни дознавателя

Габоронов снова напрягся, лихорадочно думая, что говорить, когда все увидят, как Ирина, схватила меченные деньги из папки дознавателя и положила их в кассу. А затем, у них на глазах избавилась от них с помощью инкассации. Сергей предположил, что на записи, не будет видно или заметно, если Габоронов соврёт, что сам сказал ей: «Возьми деньги, тут». Можно попытаться обмануть, что хотел скупить пол магазина, на всю его зарплату или у него был долг, вот он его и отдал и она не в курсе о происхождении суммы… Но он понимал, что в такое мало кто поверит, а если в показаниях просто упираться, не высказывая абсолютно логическую версию произошедшего, то все это будут расценивать как в случае с Десяткиным — тупое непризнание своей вины.

Что-то по нажимав, Евпатов сам признался, что не очень понимает, как пользоваться видеонаблюдением, поэтому позвонил парню, который это должен обслуживать.

Однако следователь заявил, что не будет терять время и попросту изымает видеорегистратор протоколом осмотра места происшествия. Предприниматель по возражал для приличия, по спрашивал надолго ли это, а то магазин остаётся без видеонаблюдения, но следователь пообещал, что в скором времени вернёт технику. Видеорегистратор, который имел размеры как обычный видеомагнитофон, выключили из розетки. Отсоединили все провода. На выходы и входы, куда подаётся видео сигнал с самих камер видеонаблюдения, наклеили бирки с подписями понятых, Габоронова и следователя. Был составлен протокол осмотра места происшествия, к которому приложили указанные вещдоки, а именно видеорегистратор, смывы с рук дознавателя, контрольные смывы, файл с характеристикой и пустым листом Духовского.

Сотрудники УСБ ещё раз осмотрели магазин, где это было возможно, не обнаружив меченных купюр, было принято решение отправиться для дальнейшего оформления в кабинет следователя, расположенного в другой части города. Личные вещи Габоронова, включая телефон, уложили в его папку и закрыли её. Следователь снова сказал надеть наручники на Габоронова, только уже спереди. Начальник КМ попытался возразить данному обстоятельству, но противоположная сторона была не преклонная и на отрез отказала в данной просьбе. Оформляющие были злыми от того, что денег при Габоронове не оказалось. Оставалось только давить на дознавателя, чтобы он сознался, где они.

Один сотрудник УСБ остался опрашивать Ирину по факту случившихся обстоятельств, остальные на трёх автомобилях уехали в кабинет к следователю. Подполковник Ерёмов отправился в ОВД, докладывать начальнику подробности произошедшего.

Чёрный с Клёпкиным, наблюдая это всё со стороны на улице и постоянно созваниваясь и расспрашивая Духовского о происходящем, были не довольны результатом из-за отсутствия меченных денег. Но вся надежда была на запись с камер видеонаблюдения. Пока помочь они ничем не могли и около одиннадцати часов покинули наблюдательное место.

В кабинете следственного комитента при прокуратуре, Габоронова оставили в наручниках. Он находился около стола следователя, который располагался в небольшом, но отдельном помещении. Кабинет был предназначен для одного сотрудника, не как у Габоронова по четыре дознавателя в одном помещении. Заметен был свежий ремонт, большой широкий стол, оргтехника, кресла, кондиционер. Тут всё-таки убийства с изнасилованиями расследуют, данная категория следователей находится уровнем значительно выше, нежели следователи ОВД или дознаватели. Они копаются в самых грязных и мерзких закромах душ человеческих, поэтому хоть окружающая обстановка должна быть красивее.

Следователю на вид до тридцати лет. Высокий, худощавый, с аккуратной причёской. Локоны из-за ушей не торчали, не положено служивому человеку, но копна волос имелась.

На удивление Габоронова он видел не очень дружелюбное отношение со стороны следака, хотя Габоронов заблуждался до этого, что они делают, так сказать, одни дела, а точнее расследуют их. Процессуальные сроки, сбор и фиксация вещественных доказательств, допросы, обвинительные акты — они могли говорить на одном языке. Оба проводили на работе допоздна, оба были завалены бесконечными уголовными делами, у обоих болели глаза от монитора компьютера и появлялись проблемы со здоровьем от сидячего образа жизни. Наверняка оба расстраивались, когда в делах находились ошибки и опечатки, и обоим приходилось выкручиваться из этого не всегда законными способами. Обоим приходилось подмечать подходы к жуликам, разговаривать с ними, выплёскивать эмоции, проникать в суть незнакомого человека. Чувствовать, как реагируют жулики на их долгий монолог, считывать реакцию по зрачкам, по малейшему прищуру человека, подмечать какие фразы подействовали хуже, какие лучше и прогонять их вновь и вновь выявляя слабые места оступившихся, допрашиваемых лиц…