Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора

– Почему? Секс – это потребность, не такая насущная, как голод, но потребность. А раз так, на ней можно играть, использовать, удовлетворять или отказывать. В Америке, думаю, это нормальный инструмент ведения дел. Да не жалейте вы меня, Малькольм. Вы не меня, вы себя жалеете.

Малькольм не ответил. Если не считать остановок для опросов, до конца дня они почти не разговаривали.

Малькольм остановил джип на стоянке у мотеля. Когда они вышли, Шейла нежно обняла его и прошептала на ухо:

– Не дергайтесь. Это часть нашей легенды. Пойдемте поднимемся на холм.

Вместо ответа Малькольм осторожно обнял ее за талию, и они не спеша поднялись на вершину. Шейла молча смотрела на краски заходящего солнца. Первым заговорил Малькольм:

– Красота какая! Дни становятся длиннее.

– Да. И мы простояли здесь достаточно долго, чтобы нас заметили. На обратном пути постарайтесь нашептывать мне что-нибудь на ухо.

Малькольм вздохнул и подчинился.

Потом он лежал на кровати, глядя сквозь очки на то, как Шейла готовится ко сну. Она открыла свой несессер, который носила с собой. Помимо пистолета Малькольма и аптечки в нем умещалась крошечная, но мощная рация. За день она четырежды разговаривала с Чу через будто бы случайные интервалы времени. Каждый сеанс длился всего несколько секунд, в течение которых происходил обмен непонятными фразами. На этот раз весь разговор тоже был зашифрован. Малькольм понимал, что, если Шейла пропустит сеанс, Чу решит, что он их предал. Но все-таки каждый следующий шифрованный разговор раздражал его все сильнее. Сама Шейла тоже слушала его переговоры с Вашингтоном, однако, в отличие от него, она знала шифр. Допрос с применением наркотиков и эту проблему решил.

Вид она, дав отбой, имела довольный. Шейла заперла несессер и аккуратно прислонила его к ножке кресла, брезгливо отодвинув небрежно сброшенные Малькольмом башмаки и рюкзак. При этом она кинула на него взгляд – не сердитый, а скорее укоризненный. Впрочем, раздевалась ко сну она с обычным своим отстраненным выражением лица.

Если подумать, довольной она выглядела с самого обеда у Стюартов. Малькольму показалось, что ее нежность была чем-то большим, чем обычная профессиональная игра. Он внимательно наблюдал за тем, как Шейла готовится ко сну в кресле. Подумав, он решил: самое страшное, что может произойти, – это если она ответит отказом.

– Ложитесь ко мне. Или, если хотите, мы можем спать в кресле по очереди.

Шейла застыла с простыней в руках и вопросительно посмотрела на него.

– Послушайте, да что в этом такого, – поспешно добавил Малькольм. – Я же видел, как у вас затекло тело утром. Еще пара ночей в этом кресле, и вы превратитесь в калеку. И что тогда будет с нашей легендой и операцией? Если честно, я не столько за вас переживаю, сколько за операцию. Я не хочу ее срывать, так что ложитесь сюда или давайте чередоваться. Обещаю не душить вас подушкой или еще чем. Черт, – пошел он на небольшую ложь, – да у меня уже было несколько возможностей одолеть вас. С какой стати мне делать это сегодня ночью?

Шейла подумала, потом аккуратно сложила развернутую простыню и убрала ее обратно в шкаф. Расстегнула свой несессер, что-то из него достала и снова заперла его. Затем, так и не сказав ни слова, вышла в ванную.

Ну, хоть так, подумал Малькольм. Не выказывай своего любопытства, не подстегивай ее. Пусть сама скажет. Чтобы продемонстрировать свое безразличие, он снял очки и, закрыв глаза, вытянулся под простыней, притворяясь, будто уже засыпает. Он слышал, как Шейла набирала воду из-под крана в ванной, по-прежнему молча. Наконец, за секунду или две до того, как любопытство его одолело, она произнесла:

– Вот, выпейте.

Малькольм сел и открыл глаза. Шейла стояла перед ним, держа в правой руке пилюлю, а в левой – стакан воды. Свою ночную рубашку она сменила на футболку. Малькольм был уверен, что пистолета у нее под тонкой тканью нет.

– Что это? – спросил он.

– Снотворное. Слабое. Полностью оно вас не вырубит, но спать вы будете достаточно крепко, если только кто-то вас не разбудит. С такой мерой предосторожности мне не придется опасаться спать с вами.

– Ох, ради бога! Я полагал, мы еще и с пистолетом спим? Эта чертова железяка может выстрелить…

Шейла терпеливо улыбнулась:

– Пистолет заперт в несессере. Теперь, если сюда кто-то ворвется, нам останется только полагаться на силу убеждения. Примите таблетку, уже поздно, и до шести утра всего ничего.

Малькольм с угрюмым видом взял у нее таблетку, проглотил и запил водой. Через десять минут он, несмотря на все свои старания не засыпать, почувствовал, что его вырубает. Шейла лежала рядом, глубоко дыша, но, как ему показалось, бодрствуя. Как раз когда он начал проваливаться в черноту, она шепнула ему на ухо:

– Малькольм, вы еще не спите?

– А? Ох. Если это слабая таблетка, мне даже думать не хочется о том, какие у вас сильные.