Шесть дней Всемирного потопа, или Дневник мотоциклистки

С перчаток лило, наконец, стала промокать и куртка дождевика, и каждая новая волна добавляла дрожи, и даже мотоботы уже не выдерживали, и, кажется, стали промокать по замку, но я стояла и хохотала, глядя, как белозубо смеется Андрея. Потом мы посерьезнели, осмотрелись.

— Ой, смотри, мы не одни!

Напротив нас, с другой стороны от трассы в траве стоял красный седан, и два мужика неприветливо глазели на нас. Автомобиль явно только что вылетел с дороги. Может, они думали, что мы смеялись над ними?

— Бедолаги!..

На самом деле бедолагами были мы, потому что для мужиков дом был совсем рядом, в Кемерово, километрах в сорока, нам еще предстояло ехать и ехать. Что сталось с гравийкой между Тулуном и Тайшетом, я не хотела даже думать… Мы безрезультатно подождали, когда дождь станет хоть немного слабее. Не дождались и потихоньку, сперва по обочине, а потом и по асфальту, тронулись дальше.

Наверное, толчея и суматоха на дорогах Кемерово свели меня с ума, потому что на выезде я брякнулась. Брякнулась бездарно и по глупому. В этом месте дорожные рабочие вели ремонт — клали еще один слой асфальта, половина дороги была отгорожена цветными фишками, разноцветные автомобили топились за спиной, нахально сигналили, прижимали, и я, в конце концов, поддавшись общему состоянию толпы — куда—то срочно ехать, торопиться, бежать, расталкивая всех локтями, свернула на огороженную территорию, за что немедленно и поплатилась. Хорошо, что скорость моя в тот момент, когда я соскакивала на более низкую полосу асфальта, была равна почти нулю, иначе мне пришлось бы плохо. А так я только растянула связки и заработала громадный синяк на ноге. Какая—то девица на маленьком «Функарго» презрительно посигналила мне и объехала. Это было уже слишком! Дорожные рабочие с асфальтоукладчика удивленно смотрели, как визжит тонким, женским голосом и катается по асфальту от злости толстый, затянутый в черное мотоциклист.

— Это абзац! — кричала я. — Это просто сумасшествие какое—то! Да сколько же можно! Да неужели же все так и будет продолжаться?

Когда крики иссякли, Андрей молча поднял мотоцикл, мы завелись и поехали дальше, я — немного пристыженная своей вспышкой, хотя, собственно говоря, кто был виноват в падении больше, чем я сама? А Андрей и так нечасто высказывался…

Он остановился через несколько километров возле белоснежной новенькой часовни Николая Чудотворца.

— Пошли! — приказал он мне, указывая на распахнутые двери, но я посмотрела на себя и уперлась.

— Не могу, смотри, я в брюках, а они грязные! А мотоботы? Иди лучше ты, ты же мужчина, тебе можно…

Его не было довольно долго.

— Свечу поставил, — сообщил он, вернувшись, потом подумал и добавил, — Большую! Мне сказали, часа три гореть будет. Так что поехали!

Наверное, Николай—Угодник все же заступился за нас, и остаток дня мы ехали без приключений, а когда только—только стало смеркаться, в какой—то придорожной деревеньке обнаружили дешевенькую гостиницу. Гостиница находилась в старой, переделанной котельной, крыльцо сползло в сторону, потолки были низкими, одна стена номера на втором этаже вот—вот норовила отойти от полтолка и пола, и образовала угрожающую черную щель, в стене была залепленная раствором дыра от трубы, проваленные кровати почти лежали на полу, а белье снова не было свежим… Туалета здесь не было, то есть он был, но очень далеко. Нам посоветовали… идти за угол. Телефона не было.

На этом везение закончилось. Узнав, что мы до костей промерзли и промокли, женщина предложила нам баню, которая была на первом этаже. Мы согласились и угорели в парной, потому что Андрей решил прикрыть небольшое окошко под самым потолком. Хорошо, что мы пробыли там совсем недолго. Минут через десять после того, как мы вернулись в номер, мне стало плохо, Андрея тоже начало подташнивать, и мы долго еще не могли заснуть, потому что в номере было душно, окна со старыми перекошенными рамами не открывались, а в маленькую форточку все тянуло и тянуло дымом из бани, и от этого начинало тошнить еще сильнее… Стоило ли удивляться, что всю ночь напролет мне снились омерзительные кошмары, от которых я просыпалась в холодном поту, и с ужасом думала, что в этом номере наверняка с кем—то произошло что—то уж совершенно ужасное, не иначе.

Промозглым серым утром мы выкатили наших коников из темного сырого гаража, навьючили и поехали дальше. И по заведенной уже традиции мы были насквозь мокрыми через полчаса. А вечером, где—то под Тайшетом я поняла, что больше не могу ехать…