Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Меня завораживало, что движения жизни создают звуки. У всех насекомых свои частоты, от баса шмеля до пронзительного дисканта комаров. Высоту тона определяет головокружительная быстрота взмахов крылышек. Крылья осы машут сто раз в секунду, пчелы – двести, мухи – триста, а комара – шестьсот. Когда певица Габи Стенберг записала звуки насекомых, у нее получилась полная до-мажорная гамма, включая полутоны. Овод – до. Оса – до-диез и ре. Крупный шмель – ре-диез и ми. Пчела – фа. Другая оса – фа-диез. Маленький шмель – соль, соль-диез и ля. Цветочная муха – ля-диез и си. Маленькая пчела – до следующей октавы. В совокупности целая музыкальная азбука из взмахов крылышек.

Шмели слышат музыку крылышек лучше меня, хотя ушей у них нет. Они слышат шерсткой, так как волосоподобные органы улавливают малейшую вибрацию воздуха. С помощью волосков насекомые воспринимают гораздо более высокие звуковые частоты, нежели мы; они буквально ощущают, как воздух трепещет от звуковых волн. Именно звуком крылышек комариные самки приманивают самцов, причем крылышки у них на всякий случай снабжены усилителями звука. Неудивительно, что их так хорошо слышно летними ночами. По крайней мере, для самцов это приятная музыка, и они тотчас настраивают собственные крылышки на ту же частоту. Ведь только когда самец настроен на самку, возможно спаривание.

Гудение шмелиных крылышек вскоре стало восприниматься по-домашнему уютным, однако жужжание раздавалось и в более неожиданных местах. Однажды, найдя в столярке красную краску, я надумала подновить облезлую южную стену дома. И только собралась красить, как передо мной возникло несколько пчел. Я немного отступила, чтобы посмотреть, откуда они взялись, а они устремились к двери, будто хотели попасть внутрь. Но немного погодя я сообразила, что входы у нас разные. Они жили в дверной коробке.

Так-так, стало быть, в южной стене жили и шмели, и пчелы. Я что же, намерена покрасить своего рода пчелиный улей? Мне встречались фотографии словенских ульев, разрисованных на манер старинных крестьянских шкафов. Рисунки были яркие, чтобы их было видно сквозь пчелиный рой, и часто изображали пчеловодческие сценки или библейский Эдемский сад. Подобные рисунки указывали на владельца и одновременно хвастались его пчелиным богатством. Но у меня здесь, в конце концов, не улей, поскольку в дверной коробке обитали дикие пчелы-одиночки. Этот вид называется рыжая стенная осмия, и шерстка у этих пчел красноватая, как у древесного шмеля. Всё под цвет дома.

Рыжие осмии жили здесь, должно быть, с прошлого лета, когда одинокая самка пробралась в стену, чтобы тихо-спокойно отложить яйца, – точь-в-точь как древесный шмель. Дальше ее материнство протекало иначе. Она оставила каждое яйцо в отдельной маленькой ячейке с солидным запасом пыльцы, прежде всего кленовой и дубовой. Затем запечатала детскую и улетела. И хотя ей самой пережить зиму не дано, детва в теплой южной стене могла справиться самостоятельно. Так оно и вышло. Шли месяцы, плотники сновали туда-сюда через дверь, а похожие на маленькие запятушки детки ждали и не спеша развивались, питаясь прошлогодней древесной пыльцой. Мне казалось, они утепляли дом собственной жизнью.

Как говорят, это мирный, не враждебный даже к детям вид пчел, и действительно, в целом пчелыодиночки менее агрессивны, чем те, что обороняют общее жилище. Возможно, некоторые из пчел, живших в двери, вылупились, еще когда зацвела верба, ведь загадочным образом обычно у них всё согласовано. Самцы располагаются ближе к выходу, чтобы вылететь побыстрее. К следующему году должны быть новые пчелы, а потому необходимо спариться как можно скорее. И всё же грубыми и настырными их не назовешь: эти одиночки относятся к партнерам весьма деликатно. Самцы осторожно ласкают усики самочек, пока не получат оживленное «да», и потом они долго не расстаются. Возможно, позднее дверная коробка опять станет детской, хотя никто в доме не заметит растущую детву, пока она не вылетит весной.

А вот в шмелином жилье летом разворачивается бурная семейная жизнь – бок о бок с комбинированной спальней-гостиной нашего дома. Сами по себе они, наверно, довольно спокойные соседи. Добродушных шмелей любят как авторы детских книг, так и поэты, и их жизнь ознаменована женской заботливостью. Брутальные альфа-самцы в мире насекомых вообще редкость, ведь откладывающие яйца самки, как правило, крупнее всех, а вдобавок в шмелиной семье царит матриархат. Хотя у них нет этакого старого матриарха-вождя, как у слонов, поскольку шмелиха-матка занята родами. Дочери, стало быть, заботятся и о себе, и о младших детках и до конца лета действуют в гармоничном сестринском согласии. Но затем происходят драматические события, не уступающие греческой трагедии.

В разгар лета еще господствует идиллия. Жаркими полуднями все спят, а если температура в норке превышает тридцать градусов, несколько шмелей располагаются у входа и, трепеща крылышками, загоняют внутрь воздух. В середине жилища на новых яйцах лежит матка, которую кормят дочери.