Шесть невозможных невозможностей

– А ты остряк, Джейзо, в рифмующемся варианте из пяти букв, – говорит Лу. Она сочувственно улыбается мне. Я смотрю на Джейзо – как он воспринял ее подкол. Он не въехал.

– Даже не думай, – говорит Лу, – он не умеет ни считать, ни писать.

* * *

На обеде Лу откалывается от своих приятелей-балластов и подсаживается ко мне. Она напоминает мне Фреда, и не только потому, что у нее тоже очки и прыщи. Она рассказывает мне подноготную некоторых из тех, кто сидит рядом.

– Большая любительница переспать с кем-нибудь на вечеринках. Может достать наркотики у своего старшего братца. Кувыркался с пятью девицами в канун Нового года, и все заболели мононуклеозом. Подлый, глупый и сильный (Джейзо). Не подлые, но неприступные, держатся обособленно (Эстель с подружками). Родители наркоманы, лечился от СДВГ. Родители политологи. Умный, но косит под дурака. Не вылезает из суда по делам несовершеннолетних. Славная, но не крутая. В пятом классе пырнул ученика циркулем. Старшая сестра крутила любовь с учителем математики, его уволили…

– А что ты? – спрашиваю я.

– Умная, не подлая, непопулярная, проблемы с кожей, в один прекрасный день превращусь в бабочку и сделаю вид, что знать не знаю Джейзо и его тупых дружков, когда они понесут мои покупки к моей шикарной спортивной евротачке. – Лу улыбается. – Возможно, я все еще буду гусеницей, но прыщей уже не будет.

– А что обо мне скажешь?

– Пока не знаю… Говоришь мало, падаешь в обморок, новичок…

– Уже непопулярный.

– Только потому, что Питни разболтал о твоей учебе в частной школе. Этого более чем достаточно, чтобы они начали тебя презирать. – Она кивает в сторону Джейзо. – А почему ты сменил школу?

– Выперли. Устроил драку на школьном дворе. И наркотой балуюсь.

Она рассмеялась.

– Нет, кроме шуток?

– Мы разорены.

И в полной заднице.

– А вырубился из-за чего?

– Так бывает, когда я вижу что-то склизкое, сырое или просто омерзительное на вид. Думаю, это фобия. Мне становится жарко и дурно, а потом… ну, ты сама видела, что потом.

– Лично у меня нет фобий, но я прикалываюсь по арахибутирофобии – это…

– Страх того, что арахисовое масло прилипнет к нёбу.

– Точно. Еще мне нравится трискаидекафобия – боязнь числа тринадцать.

– А меня больше всего прикалывает люпослипафобия.

– Это что?

– Страх удирать от волков вокруг кухонного стола в носках по натертому воском полу.

Она смеется.

– Есть чего бояться.

– Ладно, это из карикатур Гэри Ларсена «По ту сторону», – сознаюсь я. – Но все равно она моя самая любимая.

Мы смотрим друг на друга с застенчивой радостью. Так глядят два носка-разнопарка, признавшие друг друга в мире дикой природы.

11

Три смены в благотворительном магазине кажутся вечностью. Или пожизненным заключением. Какого же я свалял дурака, решив, что это оплачиваемая работа. Миссис Нельсон – милейшая дама, и это еще больше осложняет дело.

И потом, я не думаю, что ей нужны дополнительные помощники, но поговорить с ней об этом не могу. Не хочу показаться лодырем. Сегодня волонтеров шестеро: я, три женщины и парень на общественно полезных работах по постановлению суда. За прилавком не протолкнуться, поэтому миссис Нельсон поручает мне прибраться на полках. Я слегка перегружаю одну, и она падает. На мое счастье, разбивается всего пара вещиц. Зато теперь всем есть чем заняться – мы прибираемся. За последние сорок пять минут у нас был всего один посетитель.

Не успел я в сотый раз пожелать, чтобы кто-нибудь пришел и время не тянулось так долго, как в магазин заваливаются Джейзо, Дикс и Дэнни, прихлебывая из банок, купленных на заправке. И как они могут в такой холод?

– Гляньте-ка, это Серил, – говорит Джейзо.

– Сарел.

– Что ты забыл в этой дыре, Серил?

– Я здесь работаю.

Он нахально мотает головой в сторону миссис Нельсон.

– Представишь нас своей мамочке?

– Это не моя мама, – резко говорю я и тотчас понимаю, что это прозвучало, наверное, оскорбительно.

– Извини, приятель, тогда это твоя подружка.

Дикс и Дэнни хихикают.

Я краснею и стараюсь их игнорировать. Миссис Нельсон берет инициативу в свои руки и спрашивает, может ли она им чем-то помочь.

– Вот еще, – говорит Дэнни, смачно прихлебывая. – Мы вообще типа смотрим.

Троица спрашивает цены на половину содержимого магазина. Осужденный потеет, пожилые дамы глядят неодобрительно и хмурятся.

Когда они уходят, Джейзо «случайно» выплескивает остатки в ведерко с однодолларовыми книжками – это наш самый ходовой товар. Я извиняюсь и тороплюсь убрать, чувствуя себя обязанным держаться любезно, а пожилые дамы начинают рассуждать о современной молодежи и о том, что эти трое, наверное, в тюрьме сидели. Мы с осужденным улыбаемся друг другу. Сахара они объелись, и в голове винтиков не хватает.