Шесть шестых

— В прокуратуру, к Мишакову. Кровь из носу, но надо добиться от них постановления на прослушку. Если мы уже не опоздали! Но без них мы быстро это организовать не сможем. Тогда останется только одно — следить за Ребриковым. А вот теперь, без наружки, у нас точно ничего не получится!

— Виктор Николаевич, вы же сами понимаете, что это надо сделать обязательно и срочно! Мы могли бы справиться сами, но время будет упущено!

Колапушин и Немигайло сидели в небольшом кабинете Мишакова на втором этаже Следственного управления Генпрокуратуры по Москве. Мишакову явно не слишком хотелось впутывать прокуратуру в переговоры с сотовым оператором — очень не любят прокурорские работники связываться с такими сомнительными вещами, которые находятся у самой грани закона! Но дело действительно оказалось слишком важным, да и Колапушин был очень настойчив.

— Ну что, Виктор Николаевич, мне Шугаева просить, чтобы он сам вам позвонил?

— Да он уже звонил, Арсений Петрович! Я-то все понимаю, только, сами знаете, не на моем уровне такие вопросы решаются!

— Но ведь существует же шестая статья…

— Не надо мне рассказывать, Арсений Петрович, — перебил Мишаков, — о существовании закона об ОРД![6] Я и сам прекрасно знаю про эту статью! Так же как и то, что опытный адвокат может нам устроить по этому поводу такую «цыганочку» с выходом, что мало не покажется никому!

— Ну что вы тут нас мурыжите? — не выдержал Немигайло. — На колени, что ли, перед вами встать? Так я встану, честное слово! Коленки гнутся пока.

— Егор Фомич, ну что вы как ребенок, ей-богу? Что я, отказываюсь? Да пойду я сейчас к шефу, пойду! Только учтите сразу — что бы там ни было сказано, вы можете использовать информацию только в оперативных целях! В качестве доказательства я ни саму запись, ни ее расшифровку от вас не приму, даже и не надейтесь! Все! Ждите меня здесь, а я пошел клянчить. — Мишаков поднялся из-за стола и вышел из кабинета.

Как только за ним закрылась дверь, Немигайло широко улыбнулся Колапушину и изобразил пальцами правой руки знак «ОК»!

— Подожди радоваться, Егор!

— Все нормально, Арсений Петрович! Раз согласился — значит, добьется! Он же настырный, как я не знаю кто! Как овод или муха какая осенняя! Сейчас так своего шефа достанет, что тот что угодно подпишет, лишь бы от него отвязаться! Подключимся мы к этому мобильнику — точно вам говорю!

— Тогда обзванивай всех ребят. Сегодня все остаемся в Управлении! Будем дежурить на линии посменно до тех пор, пока не перехватим этот разговор. Сутки, двое, трое — сколько понадобится! Надеюсь, что этого звонка еще не было. А вот если он будет, то события могут начать развиваться стремительно. Иначе зачем преступнику было так торопиться?

— Согласен, Арсений Петрович! Похоже, он и вправду задергался. — Немигайло полез во внутренний карман пиджака за сотовым телефоном.

Глава 40

— Добрый вечер, Арсений Петрович. Не прогоните?

Колапушин с удивлением посмотрел на отворившуюся дверь. Вот уж кого-кого, а Смолина, у себя в кабинете, да еще поздно вечером, он никак не ожидал увидеть.

— Почему это я должен вас прогонять, Борис Евгеньевич? Если вы ко мне, то проходите, пожалуйста, садитесь. А как вы вообще в это время к нам попасть смогли?

— Попросил Павла Александровича — он распорядился выписать для меня круглосуточный пропуск, — объяснил Смолин, усаживаясь на стул. — Хотел с вами поговорить. Правда, не очень уверен, что это получится. Мне показалось, что я вам не слишком понравился.

— Вы правы — не слишком.

— А почему — можно узнать?

— Конечно, можно. Уж очень вы, Борис Евгеньевич, о своих деньгах беспокоитесь. До неприличия.

— Это же не мои личные деньги, Арсений Петрович. Это деньги канала. На эти деньги я могу, например, снять несколько сериалов.

— Вы бы лучше сняли один, но хороший. Сил нет смотреть на то, что вы нам показываете! Я не слишком разбираюсь в тонкостях других профессий, но если судить по тому, что вы о нас снимаете… Да ваши милиционеры — просто преступники, понимаете?! То, что они на экране вытворяют, — это же целый букет преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом! Значит, и о других вы точно такую же ахинею снимаете!

— Вы думаете, я не понимаю, что хороший фильм лучше плохого? Ну ладно — сниму я на эти деньги один хороший фильм! Но я же смогу его показать два, ну три раза максимум! Поставлю в него рекламу, которую вы наверняка не любите, и возьму за нее деньги. Не уверен, что их хватит даже на то, чтобы окупить съемки. А откуда мне брать деньги на другой? А этот, пусть даже и очень хороший, зрители не станут смотреть десять раз подряд! И что я должен буду показывать через неделю?

— Хорошо, соглашусь с вами. Но наверное, производство других программ обходится намного дешевле, чем съемки сериалов. А их же тоже смотреть невозможно стало!

— А какие программы конкретно вы имеете в виду?

— Все! Все подряд, Борис Евгеньевич! Тупые ток-шоу! Идиотские передачи с юмором ниже пояса! Певцы, которые, с позволения сказать, и петь-то не умеют, а только приплясывают с компанией да рот под фанеру открывают! Жестокие игры!