Шесть шестых

— Ксерокопия, — угрюмо буркнул Ребриков. — Откуда она у вас?

— Ну вы же сами понимаете, Коля, что ксерокопию можно снять только с оригинала. А оригинал вашей расписки у меня.

— Почему у вас? Я давал расписку Троекурову, а не вам.

— А я ее забрала у него, Коля.

— И он вот так просто вам ее отдал? Даже и не возразил ничего?

— Не совсем так, Коля. Я взяла ее у него тогда, когда он уже ничего не мог возразить.

— Вы… — Ребриков испуганно посмотрел на Жанну. — Вы подходили к нему, когда он был уже мертвый?

— Коля. Вы же ведь умный человек! Неужели вы до сих пор ничего так и не поняли?

Ребриков посмотрел на Жанну с ужасом:

— Вы хотите сказать?..

— Совершенно верно, Коля. Именно это я и хочу сказать!

— Но… по телевизору же говорили, что это был киллер…

— Уж кому-кому, а вам-то надо было бы знать, что нельзя верить всему тому, что говорят по телевизору.

— Это неправда!

— Почему, Коля?

— Если бы… Если бы это было так, вы никогда не рассказали бы об этом!

— Какой же вы все-таки наивный, Коля, — жестко усмехнулась Жанна. — Вот как раз вам-то рассказать это было совершенно необходимо.

— Почему именно мне?

В красивых глазах Жанны неожиданно появился стальной блеск, взгляд стал таким жестким, что Немигайло в подсобке выпучил от изумления глаза и снова искоса глянул на Колапушина, лицо которого больше всего напоминало какую-то неподвижную суровую маску, и только перекатывающиеся желваки на скулах показывали, что это все-таки живой человек.

— Ты что, ничего не понял, болван?! — грубо и резко бросила Жанна. — Чтобы ты не сомневался! Не сомневался в том, что я уже сделала и что я могу сделать с тобой!

Ребриков в панике быстро оглянулся:

— Здесь… Здесь вы этого не сделаете! А я заявлю в милицию прямо сейчас!

— Правда? — насмешливо спросила Жанна. — И что же ты там, интересно, скажешь?

— Что вы убили Троекурова!

— Нет, ты все-таки дурак, Коля! Неужели ты до сих пор так и не понял, что тебе тогда придется объяснять им, почему я это сделала? Тебе же придется рассказать и о расписке, и об игре… То, что вы провернули вместе с Троекуровым, называется мошенничеством в особо крупных размерах. Ты не просто не получишь этих денег — ты сядешь, и сядешь надолго!

— Вы тоже сядете! — панически выпалил Ребриков. — И срок у вас будет побольше моего!

— Да? — Ирония в голосе Жанны все возрастала. — И за что же это, интересно, меня посадят?

— За убийство!

— За какое убийство, Коля?

— За убийство Троекурова! Вы мне сами только что рассказали!

— Я тебе это рассказала?! А ты не слишком ли долго был сегодня на солнышке, Коля? Кажется, у тебя начались слуховые галлюцинации.

Немигайло, в очередной раз взглянув на Колапушина, наконец решился задать вопрос:

— Ну что, Арсений Петрович, будем брать?

— Ребята на местах? — каким-то очень равнодушным тоном поинтересовался Колапушин.

— Конечно, Арсений Петрович! Не уйдут!

— Тогда… зачем нам торопиться? Может, еще что-то интересное услышим. Она права — кроме этого разговора, против нее пока ничего нет. Давай подождем. Вдруг еще что-нибудь интересное проскочит.

— Зачем?! Ну зачем вы это сделали?! — воскликнул Ребриков совершенно потерянным голосом. — Неужели нельзя было обойтись без этого?!

— Нельзя, Коля. Борис стал требовать намного больше, чем мы с ним договаривались. Кричал, что он всем рискует, устраивал мне истерики. Ты же имел дело только с ним и обо мне ничего не знал. Он, в конце концов, мог и вообще ничего мне не отдать. Если бы у меня было побольше времени на все это — поверь, я смогла бы обезопасить себя от таких неожиданностей. Но этого времени у меня просто не было! И что мне нужно было делать, Коля? За что я должна была давать ему больше? Разве он все это придумал?

— Это придумали вы?! Эту радугу?! — изумленно спросил Ребриков. — А я думал, это он сам.

— Ну конечно, я. Разве этот самовлюбленный павлин был способен на это сам? А для меня это было не так сложно, Коля. Я же сама придумала эту игру и знаю ее наизусть! И связаться с тобой Борису посоветовала тоже я. И чтобы он договаривался с тобой только по телефону. И получил от тебя расписку только в день съемки.

— А почему вы выбрали именно меня?

— Потому что ты безвольный пьяница! — жестко объяснила Жанна. — Нет, я не отрицаю, ты человек умный, но совершенно безвольный, Коля. Как раз такой, который и был нужен для всего этого. Как видишь, я не ошиблась.

— Да, вы не ошиблись! — горько подтвердил Ребриков. — Вы совершенно безжалостный человек…

— Ну почему же безжалостный! Ты должен был отдать половину выигрыша, как это написано в твоей расписке, — ты ее и отдашь. Только мне, а не ему. А миллион долларов останется тебе — где же тут безжалостность? И расписку твою я тебе сразу же верну, как только получу деньги, мне она больше не будет нужна, а ты с ней все равно никуда пойти не сможешь. А вот ты меня обмануть не сможешь! Это сделать я успела! Даже и не пытайся! Давай лучше поговорим о том, как ты будешь отдавать мне деньги. Это тоже не так просто, Коля, — передать незаметно такую огромную сумму.

— Вам так нужны были эти деньги? — беспомощно спросил Ребриков. — Любой ценой?