Шесть столпов самооценки

Религиозный вопрос всегда разжигает сильные страсти. Возможно, кому-то из читателей каждая фраза в этой главе кажется подстрекательством. Однако мои коллеги по движению за самооценку всегда готовы убеждать людей в том, что не существует противоречия между предметом самооценки и заповедями традиционной религии.

Во время дискуссий с религиозными критиками меня самого часто спрашивают: «Если вы верите, что все мы дети Божьи, разве не богохульство считать, что мы себя не любим?». Тем не менее остается вопрос: если фундаменталисты ополчились против школьных уроков самооценки, потому что считают их несовместимыми с традиционной религией, может, они не ошибаются?

На этот вопрос обязательно нужно дать ответ.

Невозможно отрицать: религиозные ортодоксы никогда не стремились учить людей жить осознанно. И разве мальчики и девочки (будущие мужчины и женщины) с высокой самооценкой примут утверждение протестантского теолога Пауля Тиллиха[70]

, что все мы равно недостойны перед лицом Господа?

Американская культура

Культура Соединенных Штатов Америки включает в себя больше субкультур, чем любая другая страна. Это общество, для которого характерно невероятное разнообразие ценностей и верований. Мы имеем в виду только доминирующие тенденции, возникшие в результате столкновения множества сил, компенсирующих влияние друг друга, — именно они и объединены под названием «американская культура».

Самым выдающимся моментом в истории США стал отказ отцов-основателей от трибальной ментальности. Декларация независимости[71] провозгласила революционную доктрину индивидуальных, неотчуждаемых прав личности и установила, что государство поставлено на службу личности, а не личность является рабом государства. Хотя наши политические лидеры много раз и многими путями предавали этот постулат, все же в нем по-прежнему заключена суть того, чему привержена Америка. Свобода. Индивидуализм. Право на достижение счастья. Право быть хозяином самому себе. Личность как цель-в-себе, а не средство достижения чужих целей; не собственность семьи, церкви, государства или общества. В свое время эти идеи считались верхом радикализма, и я не верю, что в мире их до сих вполне понимают и принимают. Во всяком случае, далеко не большинство.

Многие отцы американской нации были деистами. Они считали Бога силой, которая сотворила Вселенную, а потом практически устранилась от влияния на дела человека. Они остро осознавали, какое зло несли в мир религии, получившие доступ к государственной машине, а затем воспользовавшиеся всей ее мощью, чтобы насаждать свои взгляды. Подобно представителям эпохи Просвещения, они с подозрением относились к духовенству. Джордж Вашингтон открыто заявлял, что Соединенные Штаты нельзя называть христианской нацией. Свобода совести с самого начала была неотъемлемой чертой американской традиции.

По сей день, как отмечает Гарольд Блум в The American Religion, отношение американцев к Богу очень личное, не терпящее посредников в лице какой-либо группы или авторитета[72]. Эта связь, предполагающая абсолютное духовное одиночество, совершенно не походит на то, что можно встретить в других уголках мира. Это проявление индивидуализма, сердцевина американского жизненного опыта.

По словам Блума, большинство американцев убеждены, что любовь к ним Бога очень личная. Это утверждение противоречит словам Спинозы[73], который пишет в своей «Этике», что человек, истинно любящий Господа, не должен ожидать божественной любви в ответ. Но американцы склонны считать себя избранными. Америка рождалась как нация фронтира, которой ничего не давалось просто так — все надо было создавать. Самодисциплина и тяжелый труд ценились превыше всего. Да, красной нитью в жизни Америки проходила тема объединения и взаимопомощи, однако она не заменяла умения полагаться на себя. Независимые люди, конечно, помогали друг другу, но в итоге подразумевалось, что каждый должен нести свою ношу сам.

Американцы XIX века не имели представления о «психологических правах». Им не внушали, что они от рождения имеют право на работу, энергию и ресурсы других людей — это явление стало культурным сдвигом XX столетия.