Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

Вдоль шоссе мелькал традиционный для этих мест пейзаж: огромные и кое-где горящие мусорные кучи, каждая высотой с пятиэтажный дом. В тот момент, когда машина свернула куда-то между очередных дымящих курганов, Тане вдруг сделалось по-настоящему страшно. И хотя ей наверняка ничего не доводилось читать ни про эскадроны смерти, ни про тонтон-макутов, она поняла, что прямо сейчас ей предстоит закончить жизнь на такой вот куче горящего мусора. Тане стало очень жалко себя, и она заплакала.

Когда машина на скорости въехала в какой-то двор и там с визгом затормозила, первое, что удалось разглядеть Тане, — это автомобиль, на борту которого большими буквами значилось: POLICIA.

Эти же буквы были на шевроне форменной рубахи у человека, стоящего на крыльце какого-то дома. И когда ее вытащили из машины, от радости, что убивать ее, видимо, не будут, она с дикой прытью подбежала к полицейскому, бросилась на него и стала исступленно целовать, обхватив его голову руками в наручниках и обнимая ногами.

Бедный полицейский! Представляю, что с ним было, когда на него бросилась расхристанная, зареванная, абсолютно пьяная блондинка, лопочущая что-то на своем диком языке, да еще всего обслюнявила.

Когда ее завели в участок и сняли браслеты, Таня воспользовалась крохотной заминкой, достала телефон и успела отбить мне сообщение. Я потом поинтересовался, зачем ей понадобился телефон компании НТВ, и она охотно объяснила, что на НТВ часто показывали сюжеты, как наши туристы сидят в аэропорту и не могут вылететь на родину. Вот Таня и решила, как только она им позвонит, они в тот же миг возникнут на пороге и по мановению волшебной палочки освободят ее.

Таню обыскали, препроводили в камеру, где кроме нее находился пяток местных проституток. Эти доминиканские жрицы любви, в большинстве своем несовершеннолетние, в свое время наводняли бульвар Рамбла в Барселоне, толпами высыпая после захода солнца к памятнику Колумбу, и местные называли их «таракашками».

Сокамерницы отнеслись к Тане хорошо, научили, как пользоваться дыркой в полу, и даже уступили место на нарах, чтобы та проспалась.

— Вот такие дела, коллега! — закончил свой рассказ товарищ Рязанцев. — Как сказал гид, ей шьют нападение, порчу имущества и сопротивление при аресте. Причем все это — при свидетелях. Тут десятка светит, а то и поболе, к гадалке не ходи.

Я снова позвонил Пете и пересказал всю эту историю.

— Ну дает! — изумился Петя. — Слушай, Леш, ведь она здесь себя так не вела!

Я на секунду представил, что было бы, если бы пьяная Таня била сотрудникам морду и рвала на них одежду.

— Это, Петя, закон всех традиционных обществ! — сообщил я. — Люди, воспитанные в строгих правилах, стоит им только вырваться на волю, мгновенно криминализуются!

Петя вздохнул.

— В общем, у нас один вариант, — продолжал я, — предложить им денег. Надеюсь, они возьмут.

Петя вздохнул снова.

— Страна бедная, половина населения живет хуже нищих, сто долларов считается у них достойной зарплатой, коррупция кругом, — принялся перечислять я достоинства Доминиканы. — Думаю, борзеть не станут.

Петя вздохнул в третий раз. Денег у нашей конторы почти не осталось.

— Николай Сергеевич, не спите? — набрал я Рязанцева. — В общем, мы готовы компенсировать, в разумных пределах. Можно с гидом еще раз связаться? Пусть с полицией переговорит. Ну посадят эту дуру, кому от этого легче. У нее мать-старушка в Воркуте. А дочери такой срок светит, что ведь может и не дождаться.

— Ну что ж, коллега, давайте попробуем! — ответил тот. — Попытка не пытка!

— Давайте! Русские своих не бросают! — вдохновившись, продолжал я. — Негоже такой девке сахарный тростник десять лет рубить за миску баланды.

— Это точно! — отозвался Рязанцев. — Это вы правильно сказали!

— Николай Сергеевич, да у меня дочь такого же возраста! — зачем-то соврал я. — Вот если она бы в такой переплет попала!

Мой сын Рома был старше Таньки на год.

Рязанцев позвонил ближе к полуночи.

— Короче, пять косарей зелени объявили! — сообщил он. — Перевод WesternUmon. Гарантируют — как получат сумму, сразу выпустят. Переводить на имя гида, все данные у меня.

Петя немного попереживал, пять тысяч — это почти все, что у нас было отложено на черный день. Но я его убедил, что пятьсот долларов за каждый год заключения — это еще по-божески, а по российским меркам — просто даром.

Петя пообещал, что будет в банке к самому открытию, благо у него он через дорогу.

Теперь можно было подключить официальные каналы. На случай, если кинут. Оказалось, что в самой Доминикане нет российского консульства и интересы наших граждан представляет консул в Венесуэле. Почему в Венесуэле, понять невозможно, наверное, потому что там нефть и Уго Чавес.

Телефон в интернете нашелся быстро, и я принялся звонить. Где-то на двадцатый гудок произошло соединение и ленивый женский голос произнес:

— Алё!

— Здравствуйте, — сказал я, — это консульский отдел в Венесуэле?

— Ну? — ответили мне, тем самым дав понять, что я попал правильно.