Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

— Не, я сначала к рыбакам сходил! — с неохотой начал рассказывать он, видимо, вообще был из неразговорчивых, и махнул рукой вдаль. — Они там стояли утром, пока снег не повалил.

Да, у нас там в любую погоду стоят эти отчаянные любители рыбной ловли. Только ведь у них лодок не водилось, это точно.

— Я их попросил, они спиннинги закидывать начали, все зацепить пытались! — объяснил он мне. — Да какой там! Далеко!

Он улыбнулся, как обычно улыбаются люди, не привыкшие это делать. Поэтому улыбка получилась неловкой. Он еще постоял, переминаясь с ноги на ногу, и вдруг произнес:

— Пришлось самому лезть!

Мне показалось, что я ослышался.

— Лезть? Куда???

— Да в речку! — снова в каком-то смущении ответил он.

Я посмотрел на воду, где свинцовые волны ветром закручивались в барашки. Тут и снег снова пошел.

— Подождите! — воскликнул я. От волнения у меня все никак не получалось подобрать нужных слов. — Да как же это! Там ведь глубоко!!!

— Да ладно, чего там глубоко, — пренебрежительно пожал он плечами. — Мне вот по сих пор!

И провел ногтем большого пальца под кадыком.

— Так вы же промокли!

Нет, ну я совсем в какого-то дурня превратился. Как еще можно оказаться на середине реки и не промокнуть.

Но мужик взглянул на меня без особого удивления, то есть не так, как обычно смотрят на слабоумных.

— Не, ну я ж разделся! А потом еще и рубахой вытерся.

Действительно, под комбинезоном у него, похоже, больше ничего не было.

Я сглотнул. Теперь у меня вообще все слова пропали. Рубахой он вытерся.

— Вам же срочно в тепло нужно! — наконец-то сообразил я, как будто кто-то другой держал его на этом холоде. — Так ведь и заболеть недолго!

— Да ладно! — небрежно махнул он рукой. — Меня ж сменить скоро должны. В четыре.

На часах было начало одиннадцатого.

И опять, вместо того чтобы дать ему укрыться в этой будке, я в потрясении произнес:

— А как же вы ее из реки выволокли? Здесь берег-то какой!

Еще давно, чтобы отвадить купальщиков, берега сделали не просто крутыми, а еще специально насыпали острых булыжников, чтоб было невозможно в этих местах шастать в воду и обратно. А уж вытаскивать тяжелую от воды коляску, босиком, по обледеневшим и острым как бритва камням… такое даже представлять себе не хотелось. Меня аж зазнобило.

— Туда — еще нормально, — будто услышав мои мысли, рассказал он, — а вот вылезать тяжко было.

— Вас как зовут? — спросил я.

— Меня-то? Алексей!

— Значит, мы тезки с вами! — жалко улыбнулся я. — Алексей, да обошлись бы мы без коляски! Зачем же так было рисковать?

— Так мне ребята по смене передали, что женщина, у которой коляска в воду упала, расстроилась очень! — Он виновато развел руками. — Вот я и решил достать, как только увидел!

— Алексей! — сказал я. — Вы бы позвонили своим, может, вас раньше сменят?

— Да нормально! — ответил он. — Рубаха как высохнет, так совсем хорошо будет!

Тут я его отпустил, и он сразу спрятался в будке.

Я шел быстро, насколько позволяла мокрая и тяжелая коляска. Колеса немного подвизгивали, но в целом она не очень-то и пострадала.

Как назло, дома ничего путного не нашлось, да и с деньгами было туго. Я вытащил из шкафа коробку с «Золотым петушком», знаменитой настойкой из Пензы. Мне ее когда-то подарили бывшие сотрудницы. Прикинул и по дороге еще в магазин забежал. Купил самую здоровую бутылку «Хортицы» и припустил к причалу. Бегу и думаю, ну какой же я идиот, сдались ему эти бутылки. Нужно было один из моих свитеров подарить, они хоть и велики будут, зато теплые.

Прибежал — он сидит, смены дожидается. Часа четыре с лишним ему еще куковать.

— Алексей, вот, возьмите! — протянул я ему пакет. — Спасибо вам огромное!

Я ведь сначала и не поблагодарил его толком, но это все оттого, что в себя никак прийти не мог.

— Да ладно! — Он тут же смутился, принялся отнекиваться, я ему эти бутылки чуть ли не насильно впихнул. — Ведь женщина та, она, говорят, переживала сильно!

Я шел обратно и лихорадочно думал. Все представлял себя на месте этого Алексея. Нет, я бы точно не полез в реку. В такую погоду, в снег, ветер, чтоб так рисковать из-за чужой коляски? Да и летом вряд ли. Ведь нужно раздеваться, искать место для входа в воду, на дне железки и битые бутылки, отвесный берег в острых камнях, вытереться нечем, и еще весь день сидеть потом, смены дожидаться. Тут и по поводу собственного добра сто раз подумаешь.

Еще важный момент — публика. То есть когда на берегу стоит восторженная толпа, с явным преобладанием красивых девушек, и все скандируют: «Сигай в воду!», конечно, для многих появляется искушение, дабы не обманывать общественных ожиданий.

А когда в радиусе километра ни души, снег да туман? Когда некому оценить по достоинству твой подвиг? Да гори оно синим пламенем. Без свидетелей часто любой вызов становится непосильным, и только крайне веский повод может заставить плыть на середину реки в такую дрянную погоду.

Но Алексей мне назвал причину, очень простую: женщина расстроилась. Причем он Лену и в глаза не видел. Ему по смене передали.