Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

В сентябре те немецкие армии, что накатывались с севера на Киев, подступили к Нежину. Несколькими днями раньше пал Чернигов, и все равно так быстро не ждали. Лазарь, как главный врач, был в каких-то списках на эвакуацию, вернее, это была никакая не эвакуация, а паника, бегство.

В обед к дому подлетел грузовик, начав сигналить еще за добрую сотню метров. Кузов был уже битком, но для них троих еще оставалось место. Шофер, зябко поводя плечами, оглядывался назад, туда, где щелкали сухие автоматные очереди.

— Поля, машина пришла! — появившись на пороге, воскликнул Лазарь, берясь за ручку чемодана. — Вовочку в охапку и бежим!

— Лазарь, — спокойно сообщила Полина, не двигаясь с места, — Вовочка только что заснул.

Она сидела у кровати, на которой посапывал их внук.

— Поля, мне кажется, ты не до конца понимаешь! — произнес Лазарь, стараясь говорить убедительно, но вместе с тем как можно тише. — Машина ждать не будет!

В подтверждение его слов под окнами раздался истеричный гудок полуторки.

— Вовочка только что заснул, Лазарь! — обернувшись к нему просветленным своим круглым личиком, повторила Полина. — Все я прекрасно понимаю. Лучше посмотри, какая прелесть! А машина не будет ждать, и не надо!

— Поля! — пытаясь держать себя в руках, вздохнул Лазарь, он уже все понял, но попытался прибегнуть к последнему аргументу: — Сейчас здесь будут немцы, и они нас расстреляют.

— Пусть стреляют! — тихо, но твердо сказала Полина, не отводя умильных глаз от спящего Вовочки. — Я ребенка будить не дам!

Лазарь посмотрел ей в спину, еще раз вздохнул, вышел на крыльцо и отмахнул шоферу. Грузовик, взвыв мотором, сорвался с места.

Лазарь вернулся в дом, прошел в комнату и опустился на свободный стул рядом с Полиной. Он тоже принялся смотреть на спящего Вовочку.

Через полтора часа, когда стрельба раздавалась уже на соседней улице, к дому неожиданно примчался еще один грузовик. Списки на эвакуацию составлялись тоже в панике. К тому моменту Вовочка проснулся. Подхватив узлы и чемодан, они забрались в кузов. Им удалось проскочить за несколько минут до того, как немецкие танки перерезали шоссе.

Когда в сорок пятом они вернулись в Нежин, то узнали от очевидцев, что та первая машина нарвалась на авангард немецкого танкового батальона, бравшего город в клещи. Головной танк в упор расстрелял грузовик и на полном ходу протаранил то, что от него осталось, сбросив с дороги пылающие обломки.

Вовочка, мой дядя Вова, был самым веселым в нашей семье. Он стал биохимиком с мировым именем. И хотя ему часто приходилось мотаться по разным городам и странам читать лекции, дядя Вова выкраивал время, чтобы заехать в Нежин в память о бабушке с дедушкой, которых уже давно не было на этом свете.

В старинном семейном альбоме с медными застежками хранятся фотографии. На них мужчины, женщины, дети. Их много. Смуглые лица, необычный разрез глаз. Это те мои родные, что до войны жили в Киеве, Чернигове и Нежине. Я их никогда не видел. Все они попали под оккупацию. Всех убили. Никто не уцелел. Ни один человек.

Москва, ноябрь 2015

Суточное дежурство

День да ночь — сутки прочь.

А начиналось все вполне невинно. Конечно, опытного человека такое начало дежурства не могло не насторожить. Но в ту пору мы с Ваней были еще салагами. Салаги, они глупо радуются любой свободной минуте, не подозревая, что это лишь короткая пауза перед очередной подлянкой. В полной безмятежности мы слонялись по отделению примерно с час, если не больше. А ничто так не раздражает начальство, как праздность персонала.

Вот и старшая сестра нашего отделения Надежда Сергеевна, которую мы за глаза называли просто Надькой, увидела меня шагающим по коридору и ехидно так поинтересовалась:

— Я гляжу, вам заняться нечем, Алексей Маркович?

Как я сказал, в ту пору я был еще неопытным и наивным человеком, и вместо того, чтобы отбояриться, дескать, Лидия Васильевна попросила отнести историю болезни в патанатомию или Юрий Яковлевич приказал сгонять в канцелярию, начал сразу неумело оправдываться:

— Надежда Сергеевна, а что мне делать, если блок с утра пустой? Мы уже и койки застелили, и тумбочки протерли, и полы дважды надраили, и кварцевые лампы включили для дезинфекции!

Говоря между нами, реанимационный блок без больных такое же редкое явление природы, как солнечное затмение. И столь же непродолжительное. Во всяком случае, за мои три года тут — это впервые.

— Так, а судна в хлорке вы замочили? — явно выискивая, к чему бы привязаться, стала докапываться Надька. — Представляете, сколько там бактерий?

— Надежда Сергеевна, и судна замочили, и утки замочили, а сейчас пойдем с Ваней и друг друга замочим! — честно глядя ей в глаза, пообещал я.

— Все шутите, Алексей Маркович! — нахмурилась для вида Надька. — А ведь я серьезно. Хорошо, ступайте и приведите Ваню, я вам найду работу.